Игорь Колыванский
Шрифт:
Я ощущаю совершенство себя в храме и его в себе. Нет ни страха, ни голода, ни иной тревоги.
Мысли доносятся из прошлого, из жизни на картине. Их отчетливо слышно, они обладают связывающей логикой, происходящее вокруг находит в них отражение и как-то объясняется.
Здесь же, в храме Ахримана, их навязчивого зуда нет. Можно мыслить, а можно просто стоять и плыть в счастливом безвременье. Здесь ничто не имеет абсолютной важности и, в то же время, всё содержит частичку Великого смысла.
С тоской осознал себя
Я встал открыть окно – надо проветрить наше полное любовных ароматов обиталище. Оделся, накинул плащ – с моря веет крепкий прохладный ветер. Перстень легко скользнул на средний палец правой руки и слегка сжался.
Близится утро. Прислуга гостиницы сонно слоняется по залу и кухне, пытаясь понять, что делать в первую очередь. Я для них и желанный гость и ужасающий дух, смотрят большими глазами не зная чего ожидать. Впрочем, от кофе не откажусь.
Чумазая девчонка несколько раз мелко кивнула и умчалась на кухню. Я потянул из кармана кисет с трубкой, и набивая вышел на улицу. Тоска всё ещё терзает душу, но грубые чувства этого мира, как матёрые лесники, вырубают и вытаптывают так нужный им лес. Для изб, тепла, продолжения рода.
Табак вобрал магический огонь и трубка испускает дымок. Я раскурил больше, втянул горечь в лёгкие, привычно успокоил организм, что травлюсь осознанно, а потом с удовольствием выпустил облачко. Оно закрутилось, словно подбивая под бока одеяло, но потом сдалось и начало рассеиваться.
Знание новой техники медленно проступает в памяти. Начинаю понимать, как можно замедлить время в момент боя или иных ситуаций. Всё просто, и даже нет контраста между прежним я и новым, что знает как.
По задумке, моя скорость должна остаться прежней. Для всех же других, в рамках некоего расстояния, возможности замедлятся вплоть до остановки.
Сильная вещь. Я ещё не слышал о такой от людей. Жаль, что применить смогу ещё не скоро – требуется сначала освоить, натренировать до совершенного уровня.
От крыльца гостиницы донеслись шаги, даже не поворачивая головы ощутил приближение брата.
– Утро доброе, – проговорил он и тоже облокотился на ограду, – или ты вообще не спал?
– И тебе доброго утра, брат. Немного вздремнуть удалось, а тебе?
– Всё отлично, – с нервным смешком отозвался он.
– С женой особенно, да?
– Благодаря ей, – кивнул он и начал разминаться. – Я не такой охочий до женщин как ты, но с Катей ощутил себя иначе. Встал окно закрыть – поддувало уже и учуял аромат твоего табака.
– А мне в гимназию топать скоро, на занятия, – удручённо выдал я и прибавил, – побери их Тьма. Ещё и рукопашка. Сейчас бы завалиться спать и до обеда, ещё чтобы разбудили именно им. Встал, нажрался, напился и отвалился. Благодать.
Брат похлопал по плечу. Тут от крыльца снова послышались шаги, только быстрые и помельче.
– Ваше кофэ, Господин.
– Спасибо, –
– Как вы любите – с мёдом.
– Умничка.
Радостная, она умчалась обратно.
– Умнум, – посмаковал я напиток. – Наконец-то. Такое чувство, что без него утро не начинается.
– Значит, пристрастился
– А ты?
– Похоже, – криво улыбнулся он, оголив сколотый зуб.
– Что-то ты не бреешься, кстати.
Иван провёл рукой по белёсому ёжику на голове.
– Холодно тут. И сыро, – съёжился он, потом глянул на меня. – А ты чего, отращиваешь?
– У нас на Севере есть традиция, что мужчина может отрастить волосы и заплести в косу, когда станет воином. То есть переживёт настоящий бой и убьёт первого врага.
– Тебе много косичек понадобиться, – нервно рассмеялся брат.
– Ну…– смутился я. – Попрошу Марину. Вообще эта честь полагается жене.
– А она тебе кто? – не понял Иван.
– Мы же не венчаны ещё.
– Мешает чего?
– Как-то не думал об этом. Вообще Марина жена по сути, просто…
Брат похлопывая по плечу прервал:
– Не по сути, а так и есть. Традиции традициями, но и ты не примерный подданный, чтобы во всём следовать канону.
– Ты прав. Спасибо.
– Да было бы за что. Ты, брат, если покорил женщину – значит это твоя женщина. И вообще нет разницы, как там это в народе называется.
Кружка показала дно. Я крякнул, сделав последний глоток, глянул на трубку – пожалуй, можно ещё выкурить. Сонливость ушла, тренированный зверь организма погнал кровь быстрее. В голове практически кристальная чистота, не считая лёгкого хмеля от табака.
Иван пошёл досыпать, а я снова облокотился на плетень и быстро вспомнил все насущные дела. Если признаться себе, то уже подустал от бешенной скачки последних дней. Может заняться бытом? Марине нужен документ, потом поговорю с Ортеговичем насчёт работы. Да и на ярмарку мы вроде собирались. Авось она уже началась, купим броский экипаж, коней к нему, и рванём. Надо развеятся.
Весь низкий люд уже успел облететь слух о братьях в кепках-уточках и плащах. На пути в гимназию несколько человек поздоровались и мне это понравилось. Сразу вспомнил, как по Ринкабихольму ходили отец и мама. В Кальмаре каждый считал делом чести справится о здоровье и делах семьи. Поэтому я улыбнулся и ответил каждому встреченному.
Учебный день начался хорошо и продолжился тоже не плохо, во всяком случае Сергию не удалость отправить меня в беспямятство. Солнце умудрилось даже прогреть воздух, и сразу после занятий пластунского боя, мы с Мариной радостно согласились на омовение. По кадушке холодной воды на каждого – и словно заново родился. Закрытый дворик прилегает к зданию школы. Дед принёс простыней вытереться, пятясь зашёл, но Марина только рассмеялась и позволила наставнику смотреть, ежели у того такое желание имеется.