Игорь Святославич
Шрифт:
Святослав в результате всех этих событий не только приобрел славу заступника Руси и опоры благочестия, но и значительно расширил свои владения. Пока Изяслав возвращал Киев и продолжал борьбу с Всеславом в Полоцкой земле, черниговский князь отправил княжить в Новгород сына Глеба. В том же 1069 году Глеб отбил от Новгорода изгнанного из Полоцка Всеслава, а в скором времени подавил языческий мятеж, собственноручно зарубив возглавлявшего смутьянов волхва {41} . Место Глеба в Тмутаракани по старшинству занял следующий сын Святослава, Роман. «Красного Романа Святославича» вспоминал позже автор «Слова» среди героев песен Бояна. Присвоив Новгород, Святослав владел теперь наибольшей в сравнении с
Столкновение между ним и киевским князем явно назревало. Но пока Ярославичи еще держались вместе. В 1072 году они возглавили в Вышгороде торжественное перенесение мощей святых Бориса и Глеба в новую церковь, построенную Изяславом {42} . Тогда же, как обычно полагают, братьями был принят новый русский судебник — Правда Ярославичей. В нем, среди прочего, закреплялась отмена кровной мести и одновременно ужесточались наказания за посягательства на жизнь княжеских чиновников и иных власть имущих.
К этому времени Святослав овдовел и как раз где-то в начале 1070-х годов женился вторично. Второй его супругой стала Ода, представительница знатного немецкого рода Бабенбергов и двоюродная племянница германского короля Генриха IV. Для этого брака мать, Ида Эльсдорфская, выкупила Оду из монастыря, в котором та уже приняла постриг {43} . Брак, таким образом, едва ли мог считаться вполне чистым с церковной точки зрения; зато он давал Святославу союзников на Западе, в противовес связям Изяслава с Польшей. Сын Святослава и Оды Ярослав в крещении получил имя Панкратий {44} .
Распря между Ярославичами стала явной в 1073 году. Святослав, «желая большей власти», обвинил Изяслава перед Всеволодом: будто бы старший брат сговаривается с Всеславом действовать против младших. Всеволод, поверив, выступил вместе со Святославом против киевского князя. Пытаясь заручиться духовной поддержкой, братья обратились к настоятелю Киево-Печерского монастыря Феодосию. Святослав надеялся на сочувствие печерского монашества — но не преуспел: Феодосии наотрез отказал младшим Ярославичам в помощи и благословении. Впрочем, ратной силы у мятежных князей хватало. Они выгнали Изяслава из Киева, и Святослав занял великокняжеский престол {45} . Таким образом, завязался узел противоречий, определивший политические судьбы Киева и всей Руси на полтора века вперед.
Теперь Святослав был «самовластием» русских земель, почти подобным отцу. К огромным прежним владениям добавились отнятые у Изяслава и его детей обширные и богатые земли Юго-Западной Руси, тогда как Всеволоду в добавление к его Переяславскому и Смоленскому уделам отошел только небольшой Туровский. По одной из версий, Всеволод обменял Переяславль на Чернигов, уступив первый Давыду Святославичу. Однако это не подкреплено свидетельствами древнейших источников — напротив, они сообщают, что после захвата власти Всеволод «возвратился в область свою». Младшего сына от Киликии, Олега, великий князь посадил в своем давнем уделе Владимире-Волынском. Это было первое княжение основателя династии Ольговичей — то же самое, далекое от чернигово-северских земель, что и у его отца.
Святослав и вправду теперь считал себя равным Ярославу Мудрому, киевскому «царю». В год захвата власти князь заказал переписать для себя «Изборник» (сборник) из святоотеческих писаний, некогда изготовленный для болгарского царя Симеона. Похвала Симеону, созданная болгарскими книжниками, была переделана русскими переписчиками в похвалу Святославу. Тот, правда, все-таки именовался князем, а не царем, но всё остальное было переписано без изменений, а по образцу старой похвалы русским писцом написана еще одна, уже специально для своего государя {46} . В «Изборник» вставлена миниатюра с изображением великокняжеской семьи,
Святослав, также подобно отцу, хотел считаться покровителем просвещения и благочестия. Недаром вслед за «Изборником» 1073 года и по его подобию в 1076-м создается в Киеве еще один, обновленного состава, с многочисленными нравственными наставлениями из отеческих книг. Конечно, Святослав был озабочен враждебностью Печерского монастыря. Феодосии открыто обличал захватчика власти. Святослав гневался — но не рискнул причинить игумену вред. По прошествии короткого времени настоятель всё же принял князя в монастыре, но долго запрещал поминать его, а затем разрешил — но лишь после Изяслава. Стремясь подчеркнуть уважение к Феодосию и задобрить монастырских старцев, Святослав начал строительство новой печерскои церкви, причем «сам начало копанию положил». Однако до кончины Феодосия (1074) князь так и не был вполне признан монахами {49} .
Святославу пришлось прилагать усилия — как военные, так и дипломатические, — чтобы отстоять занятый престол. Продолжалась борьба с Всеславом, и Новгород оставался под угрозой нападения. Главная же опасность грозила с западного направления. Свергнутый Изяслав бежал в Польшу и надеялся вновь получить помощь от князя Болеслава. Однако тот на этот раз не только отказал, но и ограбил незадачливого родственника и прогнал его из Польши. Изяслав отправился дальше на запад, в Германию, где заручился поддержкой свойственника, саксонского маркграфа Деди. Генрих IV в 1075 году направил к Святославу посольство во главе со священником Бурхардом, братом Оды. Бурхард был щедро одарен и привез поразившие воображение немцев дары Генриху, чтобы тот не помогал Изяславу. Впрочем, король и так не собирался этого делать. С Болеславом же Святослав рассчитался в 1076 году, отправив на помощь ему в войне против чехов сына Олега и племянника Владимира Всеволодовича {50} .
Таким образом, правлению Святослава в Киеве ничто, казалось, не угрожало. Останься он у власти еще какое-то время — и судьба его династии сложилась бы иначе. Но 27 декабря 1076 года Святослав Ярославич умер. Причиной смерти, по летописи, стало «резание желве» — неудачное удаление опухоли или кожного нароста. Князя погребли в Спасском соборе Чернигова — верное доказательство того, что до конца его жизни город оставался за ним {51} .
Если бы Святослав пережил изгнанного брата, то получил бы бесспорное право на занятый силой великокняжеский престол и оставил бы это право своему потомству. Однако его ранняя кончина создала коллизию еще более сложную с точки зрения родового закона, чем сам захват Киева. С одной стороны, Святослав все-таки успел побыть великим князем, с другой — законным князем всё это время оставался, по мнению многих современников, Изяслав, а потому пребывание Святослава на киевском столе вряд ли давало его потомкам какие-то права. Дальнейшие события только усугубили ситуацию.
Первое время для детей Святослава ситуация выглядела относительно безоблачной: Глеб сидел в Новгороде, Роман в Тмутаракани, Олег во Владимире. Правда, новый великий князь Всеволод, владевший и Переяславлем, и Туровом, и Смоленском, вместе с Киевом забрал себе Чернигов. Расстановка сил разом изменилась в его пользу. Но это было закономерно, а Всеволод первые месяцы выступал союзником Святославичей. Весной 1077 года его сын Владимир со смоленскими полками помогал Глебу Святославичу бороться против Всеслава {52} .