Игорь Святославич
Шрифт:
В этом противостоянии бояре и духовенство, естественно, опирались на поддержку городов — самых очевидных жертв грабежа со стороны «перелетных» князей и их присных. Поскольку города Руси в ту пору росли и богатели, соответственно, возрастала роль городских общин, всё настойчивее требовавших уважения к себе со стороны властей предержащих. Посадские люди — торговцы и ремесленники — хорошо осознавали, что именно они поставляют князю войско помимо его собственной дружины и оплачивают его утехи и щедроты. Потому неудивительно, что XII век стал порой мощных городских восстаний против князей и чиновничества. Помимо Новгорода, в разное время восставали Киев, Полоцк, Галич, Смоленск.
Чаще всего во главе городских движений, как в Новгороде в 1136 году, явно или скрыто вставали бояре. Они больше всего выигрывали от усиления городской автономии, поскольку стояли во главе самоуправления.
Однако вовсе освобождаться от Рюриковичей ни один город, даже Новгород, не спешил. Городская верхушка прекрасно понимала, что только «свой» князь может обеспечить городу авторитет и влияние за пределами собственных рубежей, подчинить другие общины. Города соперничали между собой за статус «стольных», за власть над своими «землями». Особенно ревниво верхушка «старых» городов следила за возвышением «новых», которые князья нередко отстраивали и населяли выходцами из других краев Руси именно в надежде освободиться от боярской опеки. Неудивительно, что внутренние войны на Руси в XII веке становились гораздо ожесточеннее, затрагивали интересы гораздо большего числа людей.
В предыдущем столетии междоусобицы были делом князей, хотя и втягивавших в них по возможности «всю землю». Князья боролись за престолы, за власть. В этом смысле смуты после смерти Ярослава Мудрого или Всеволода Ярославича, карательные акции Владимира Мономаха и Мстислава Великого мало отличались от распри сыновей Владимира Святого. Но уже после смерти Мстислава, когда города впервые ощутили свою силу, ситуация начала меняться. В новых условиях бояре превращались в «делателей князей», а для закрепления в этой роли им требовалась опора в лице горожан. Первыми предвестиями нового порядка вещей стали восстания в Полоцке и Новгороде. А в 1146 году, после смерти великого князя Всеволода Ольговича, уже в самом Киеве горожане выступили против черниговского дома, поддержав Мономашичей. Новый князь Игорь Ольгович был сначала низложен и заточен, а через год убит киевлянами. В 1157 году киевский посад выступил уже на стороне черниговского претендента Изяслава Давидовича против суздальцев, приближенных князя Юрия Долгорукого, только что внезапно умершего после трапезы у боярина Петрилы. Город становился самостоятельной политической силой, способной наравне с князьями участвовать в борьбе за власть, даже диктовать им свою волю, сводить неугодных и призывать выгодных. Воевали уже не только и не столько князья, но и поддерживающие их боярские группировки и городские общины. Междоусобные войны превращались в гражданские.
Ярче всего проявилось это во второй половине XII века, когда соперничество городов и князей начало раздирать уже и новые великие княжества. После гибели Андрея Боголюбского (1174) влиятельное суздальское и ростовское боярство попыталось подчинить и унизить разросшиеся при Андрее и ставшие опорой его самовластия новые стольные города — Владимир и Переславль-Залесский. Знать призвала на княжение изгнанных князем Андреем племянников, Ростиславичей, свойственников сильного соседа Глеба Рязанского. Рязанцы и привезенные Ростиславичами с юга Руси чиновники беззастенчиво разоряли те города, которые пользовались покровительством прежнего князя. На поддержку владимирцев, в свою очередь, опирались братья Боголюбского Михалко и Всеволод. После трех лет усобицы Всеволод, позднее прозванный Большим Гнездом, одержал победу и сделал Владимир столицей Северо-Восточной Руси. Подобную же распрю вскоре пережила на другом конце Руси и Галицкая земля. Тамошние бояре после смерти (1187) могущественного князя Ярослава Осмомысла, не раз враждовавшего с ними, отказали во власти его сыну Владимиру. Гражданская война в Галицком княжестве продлилась три года. В нее оказались втянуты не только русские князья, но и зарившиеся на эти земли соседи — венгры и поляки. В конечном счете с помощью Всеволода Большое Гнездо Владимир утвердился у власти.
Итак, усобицы становились ожесточеннее, а ставки в них — выше, затрагивая интересы разных слоев общества. Но все-таки следует помнить, что все эти слои в совокупности составляли меньшинство населения Руси. Основной массой его были селяне, лично свободные «люди» и зависимые от князей или бояр «смерды», далекие от политических треволнений эпохи. Их разоряли усобицы и чужеземные вторжения, их могли призвать под княжеские знамена в большой войне — но в целом распри властей предержащих и возвышавшихся над округой городов мало меняли их жизнь. Может быть, именно в этом заключается одна из главных причин кажущегося парадоксальным соседства кровавой сумятицы внутренних войн
Стоит отметить еще одно отличие этой «большой Руси» от выхватываемой взором историка Руси городской. Город уже стал христианским — по крайней мере внешне. В XII веке там больше не сеяли смуту волхвы, росла образованность жителей, храмы не пустовали даже в дни древних народных увеселений, на что сетовал летописец XI столетия. И хотя часть высших церковных иерархов по-прежнему составляли греки и митрополитов киевских обычно присылали из Константинополя, росло число местного духовенства, новая вера говорила с Русью уже на родном языке. Однако деревня оставалась языческой — все приметы этого доносит до нас археология: и погребения в курганах, и исправное функционирование языческих капищ с совершаемыми на них древними ритуалами, вплоть до человеческих жертвоприношений.
Именно в это время создавались поучения против язычества и «двоеверия», и рисуемая ими картина весьма печальна для христианина. Повсеместно совершались языческие обряды. Люди верили и в Христа, и в Перуна со Сварожичем, «тайно по окраинам» поклонялись идолам на капищах. Все эти заблуждения не миновали и людей образованных, к которым, собственно, и обращали свои нравоучения в основном анонимные авторы. Имена богов, описания ритуалов в то время еще явно не были для бояр, грамотных горожан и духовных лиц Руси забытыми фактами из прошлого, а кое для кого из них по-прежнему составляли часть повседневности. Среди читателей поучений было немало «двоеверов». Поэтому нет ничего удивительного, что имена языческих богов говорят о многом не только полемизировавшим с таким мировоззрением авторам различных «Слов об идолах», но и автору «Слова о полку Игореве».
К середине XII века границы государств, сложившихся на развалинах Киевской Руси, уже определились и разные ветви династии Рюриковичей более или менее прочно закрепились в своих новых владениях. Под управлением сменявших друг друга великих киевских князей оставались только южная и юго-западная часть Среднего Поднепровья. При этом левобережье Днепра с центром в Переяславле составляло особый, почти независимый удел, постепенно становившийся оплотом владимиро-суздальских князей на юге Руси. В Припятском Полесье, также формально подчиняясь Киеву, сохранили владения потомки Святополка Изяславича, род которого Мономах лишил киевского наследства. Их главными стольными градами были Туров и Пинск. В древности здесь обитал славянский племенной союз дреговичей, и в первой половине XII века их потомки еще сохраняли особенности жизненного уклада и племенное имя.
К западу от Киевского княжества располагалось Волынское, одно время тоже считавшееся его уделом. Это была «отчина» Изяслава Мстиславича, на которую он опирался в долгой борьбе за великокняжескую власть. После смерти Изяслава (1154) и захвата Киева его врагами — сначала Изяславом Черниговским, а затем Юрием Долгоруким — Волынь обособилась. Здесь стали править сыновья Изяслава.
Еще западнее, в верховьях Днестра и Прикарпатье, лежали галицкие земли. Единое Галицкое княжество создал в 1140—1144 годах Владимир Володаревич, правнук и тезка старшего сына Ярослава Мудрого. В 1153 году власть наследовал Ярослав Осмомысл, принявший великокняжеский титул и быстро ставший одним из сильнейших правителей Руси. Он вступил в союз с волынскими князьями и поддерживал претензии «Мстиславова племени» на киевский престол.
К северо-востоку от Киева раскинулась обширная Черниговская земля, где и разворачивались основные события, которым посвящено наше повествование. Огромные владения разросшегося потомства Святослава Ярославича были в первой половине XII века крупнейшим после Новгородчины, но и самым непрочным из больших «княжений» Руси. Черниговом и простиравшейся к востоку от его округи Северской землей правили потомки Давыда и Олега Святославичей. Северская земля и ее крупнейший город Новгород-Северский получили название от долго сохранявших племенной уклад и языческие традиции племен северы, и едва ли это наследство, еще живое в начале XII века, полностью расточилось за несколько десятилетий. Чернигово-Северские земли дробились на уделы, слабо подчиненные власти великого князя. А далеко на северо-востоке, в Муромо-Рязанской земле, правили независимые потомки Ярослава Святославича. Они больше тяготели к своим северным соседям — владимиро-суздальским князьям. Наконец, в состав черниговских владений входили племенные земли вятичей на Верхней Оке и радимичей на Соже, долго сохранявшие автономию.