Игра ангела и беса
Шрифт:
– Где мы?– спросил я, захлопывая дверь.
– Там, где обычно все заканчивается, – сказал Марк и направился к зияющей в заборе дыре, ангел пошла следом, все в той же майке и джинсах, по-видимому, холод ей никак не вредил, Темный в своей кожаной куртке выглядел одетым по погоде.
– Машину закрывать не собираешься? – крикнул я вслед Темному, не услышав, как пискнула сигнализация.
– Да кто ж ее тут тронет? Если ее угонят, я только рад буду, вклад в искушение смертных, многого стоит. Я даже ключи в замке оставляю, надеясь на какого-нибудь воришку, – смеялся в ответ бес, идя по белому снегу.
Я больше не стал ничего спрашивать
Пройдя забор, Марк огляделся.
– А все ли тропинки ведут в часовню? – задумчиво произнес он.
– О чем ты? – спросил я, но он только ответил: Идем.
Я понял, что вопросы задавать излишне, когда мы втроем медленно пошли мимо припорошенных снегом могил и оград. Здесь было кладбище. Мои спутники явно знали, куда идти. Мы хитро петляли между оградок, вековечных дубов и елей. Пройдя так минут пять, мы остановились. Перед нами была маленькая оградка, а внутри два памятника. Место почему-то казалось теперь мне знакомым.
– Войти ты должен сам, – открывая калитку, кивнула Алиса. Я сделал пару шагов и оказался перед первым памятником – фотография и надпись в снегу… я протер надпись и прочел шепотом.
– Озеров Сергей Валерьевич, – это же мой отец! Я резким движением очистил фотографию от снега… Так и есть, это он. На фотографии еще молодой, в военной форме. Я не был на могиле отца с пяти лет, с момента его похорон. Мать никогда не брала меня с собой, когда ходила сюда, вот почему я не знал дорогу. Она запрещала мне гулять вблизи этих мест, когда я был ребенком, потом этот переезд в город. Так стыдно, мой отец здесь все это время, а я даже ни разу не задумывался над тем, чтобы навестить его могилу. Несколько воспоминаний из детства, какие-то неясные образы – все, что сейчас я о нем мог найти в задворках своей памяти, слезы подкатили к глазам. Так странно быть здесь, так странно быть здесь сейчас, через столько лет. Почему именно сюда они привели меня? Я взглянул на вторую могилу. Кого могли похоронить рядом с отцом, ведь мать еще жива? Я подошел ко второму памятнику. На земле под мелким снегом я разглядел цветок, орхидею. Какой красивый, я освободил его от снега и увидел, что он будто живой растет из могилки. Но сейчас слишком холодно, да и орхидеи не растут на кладбищах.
– Удивительно, правда? Снег кругом, а цветку хоть бы что, цветет себе… – я вздернул голову туда, откуда возник незнакомый голос. У калитки стоял, опираясь на лопату, старик с седой короткой бородой, в теплом пальто. Ни Алисы, ни Марка вокруг не было.
– Я на него каждый день любуюсь, – продолжил он.
– Я думал, он искусственный, – пробормотал я. – Здравствуйте, меня Антон зовут, Озеров.
– Сын, стало быть?– вопросительно кивнул старик в сторону могилы отца,– меня Захаром звать, Федотовичем, если угодно, вот тут у нас на кладбище прибираю, порядок навожу.
– Работа такая?
– Бог с тобой, какая работа? Я на пенсии уж лет двенадцать как. Если бы мне платили, так какая мне заслуга тут трудиться, – улыбнулся бородатый старик.
– А кто еще здесь похоронен, знаете?– спросил я.
– Почему же не знаю, сестра отца твоего, три года как здесь вот, – ответил он. Я протер фотографию на памятнике, да, это она… Надпись ниже: Озерова Анна Валерьевна. – Замечательный человек она была, жалко…
Я и сам ее помнил, из сестер отца самая младшая, душа компании, добрый и чистый человечек. Я и не знал, что она умерла, слышал от родственников, что болела сильно…
– А вы Аню знали?– спросил я.
– Валерьевну? Как же не знать, она часто ко мне захаживала. Сидели, вечера напролет разговоры разговаривали, – объяснил Захар Федотович.– Я, сынок, может быть, лучше всех ее и знал. Ты не замерз часом, а то давай чайку со мной попей, я тебе про твою тетку столько расскажу, что ты представить не мог.
За последние сутки произошло столько, что я действительно представить не мог и в страшном сне.
– Спасибо, конечно, только вот со мной друзья были, – сказал я, пытаясь взглядом вокруг найти ангела и беса.
– Так это не беда, все тропинки в часовню ведут…
– Как вы сказали?– переспросил я, услышав знакомую фразу.
– Все тропинки с кладбища приведут в часовню, не заблудиться здесь, уж поверь старику, – улыбнулся он, зашагав прочь.
Марк знает про часовню, может они с ангелом там?
– Хорошо – согласился я и пошел следом.
И действительно, шли мы совсем недолго и вскоре набрели на старую часовню. Она стояла на окраине кладбища. Стены были немного обшарпанными, на вершине – маленький золоченый купол. Скромно, но аккуратно. Старик, перекрестившись, вошел внутрь, обив снег у порога. Я последовал за ним, но креститься не стал. Перед входом из стены торчали несколько гвоздиков, я вслед за стариком повесил куртку на один из них и вошел. Один большой зал, деревянные полы, на стенах иконы. Зажженные свечи давали мягкий свет. Распятие на стене прямо напротив входа приковало мой взгляд, на какое-то время я застыл перед ним в своих мыслях, заговорил Федотович, который стоял рядом.
– Это сделали люди, а представь, если бы увидеть, как он сам вот так вот висел, что бы ты тогда чувствовал.
– Он и впрямь сын Божий?– задумчиво проговорил я.
– Он один знает наверняка, мы можем только верить, – произнес старик, – идем за стол.
Теперь я увидел в одном углу маленький столик, на котором стоял электрический самовар и ваза с какими-то баранками и конфетами, я подошел и сел на стул возле стола, Федотович взял из противоположной стороны комнаты еще один стул и, сев, начал наливать в чашки чай из маленького золотистого чайничка.
– Чай-то у меня знатный. Жалко, самовара нет нормального, да к тому и дрова надобны, вот пока такой принесли прихожанки местные, ну и на том спасибо, – сказал старик и, добавив кипятка, протянул мне чашку.
Чтобы не обжечься, я отпил совсем немного, но даже этого малого хватило, чтобы понять вкус. Чай был великолепный, вкус не удавалось уловить, в секунду менялось множество приятных ощущений. Я никогда не пробовал такого чая даже в хороших ресторанах города.
– Так я и не пойму, живете вы тут, или трудитесь, или просто иногда посещаете? – поинтересовался я у своего нового собеседника.
– Живу, – отпив чайку, поведал Федотович. – Раньше просто ходил иногда, дорожки чистил да могилки прибирал, молодым-то некогда все, – улыбнулся он, мне от этого на душе стало как-то тоскливо, ведь он и про меня говорил.– Жил в селе, а как лет восемь назад мою старушку-жену схоронил, сюда вот и перебрался, вроде как поближе к ней да к дочери, она у меня тут еще раньше лежит.
Расспрашивать его о дочери я не стал, тяжело это слушать, да и не хорошо у едва знакомого человека в душе копаться.