Игра без Правил
Шрифт:
— Очнись! — донеслось откуда-то издалека, — Анри очнись!
Маркиз открыл глаза, веки захлопали как крылья мотылька, не видать ни зги! Опять зажмурился, принялся руками тереть ослепшие глаза. Перед взглядом заплясали цветные пятна, сначала темные, следом появились светлые искорки и змейки. И только спустя минуты Анри увидел распухшее от слез лицо Ситары. Девушка сидела у его ног и смотрела в одну точку. Глаза напитались синевой, потемнели, аж фиолетовые, губы плотно сжаты, желваки так и ходят на скулах под кожей.
— Что случилось? — слабым голосом спросил Анри, прикоснулся пальцами к разбитым в кровь
— Я думала ты погиб, думала Зло забрало тебя. Ты так побледнел, боже…,- прошептала безжизненным голосом Ситара, — какая же я дура…
— В чем дело, Ситара? Я ничего не понимаю…, - выдавил из себя Анри, попытался подняться на ноги, но лишь бессильно рухнул наземь.
На него в упор смотрела Ситара, взволнованная, испуганная, но по прежнему прекрасная. Даже очень, — подумал Анри, с трудом растянул разбитые губы в улыбке. Он чувствовал, что на душе стало легче, внутри посветлело.
— Не волнуйся, — сказал Анри твердо, — я в полном порядке.
Глава 9 Магия крови
Замок "Блутштайн". Северо-восточная Франция. Герцогство Эльзасское, графство Эгишейм.
Во дворе замка светло от громадных костров, будто рассвет залил алым светом площадь. Торопливо снуют по каменной мостовой наемники, в огонь бросают все, что могло гореть: от обломков старинной мебели до дорогой одежды. Высокая фигура, позади у костров, стоит недвижимо, словно бронзовая статуя.
Издали герцога действительно можно было принять за изваяние, суровый лик, глаза смотрят в одну точку, мышцы напряжены. Рядом лежали обезображенные трупы женщин, хладнокровно растерзанных Брианом. Те, кто еще не умер, сдавлено стонали, извиваясь в лужах собственной крови.
Вдоль костров страшными пирамидками сложены отрубленные головы, Фарамонд взглянул в мертвые глаза жертв и поморщился: "Бриан никогда не отличался человеколюбием". Самая большая куча, в рост человека, громоздилась в центре огненного круга. Над нею роем вились жирные мухи. Кровь на земле запеклась, коричневой коркой покрыла камень, в воздухе витал тошнотворный запах смерти.
Позади жуткой пирамиды, на перевернутом кресте висел распятый мужчина. Одежда сорвана, конечности прибиты к доскам громадными гвоздями, волосы и часть лица обуглились, по всему телу алые полосы жутких ран. От груди до паха тянется широкая рана, сизые внутренности свисают вниз как толстые змеи. Глаз у бедолаги нет, лишь страшные черные дыры и запекшаяся кровь, облепленная крупными мухами.
Фарамонд сжал в ладони горячую как головешка пластину. Черный прямоугольник чувствовал близость герцога и его рубина.
Дордаор стоял позади, левая рука плотно забинтована, сквозь ткань проступила кровь, в правой — обоюдоострый клинок. Зарево бежит по зеркальной поверхности меча, кажется, пламя горит внутри лезвия. Альфарец мрачно улыбнулся и шагнул вперед:
— Пора кончать старика.
— Я же говорил, что он тебя предал, — отозвался Фарамонд, — Бриан использовал тебя как наживку.
— Он об этом пожалеет, — процедил сквозь зубы Дордаор. Брови нахмурил, в алых глазах холод, блестят как кристаллы льда.
Один из наемников заметил идущих к кострам. Проворно вытащил меч из ножен, стал в боевую стойку. Но не успел и глазом моргнуть,
— Ты быстр как молния, мастер, — с неподдельным восторгом сказал барон, — но будь осторожен, Бриан очень подлый противник.
— Я уже понял, — с каменным выражением на лице сказал Дордаор, клинки наемников смазаны ядом. Я уловил запах.
Воины герцога торопливо побросали в костер остатки древесины и развернулись в сторону альфарца. Нападать не спешили, вспомнили старые слухи, про род Альфар, об искусстве сражаться которых не знал разве что младенец. В бою даже самый слабый из альфарцев страшнее горного льва. Быстрые и смертоносные, они впятеро, а то и вшестеро раз быстрее обычного человека, а силы вовсе неимоверной. Говорят, однажды альфарца утыкали стрелами как ежа, так он успел пробежать еще ярдов сто, зарубил не меньше пяти противников, у убитого отобрал лук и застрелили из него полководца. И только когда отрубили голову, красноглазый демон издох. Легенда, конечно, ничего не говорит о том, что альфарец вовсе не был обычным, а никем иным как Великим князем…, но у страха глаза велики.
Наемники медленно вытащили мечи, переглянулись, двинулись несмело вперед. Дордаор страшно рассмеялся и выкрикнул:
— Вы уже трупы!
Дордаор врубился в ряды наемников со всем неистовством, следом, за ним, но гораздо медленней двигался Фарамонд. Меч альфарца разил без промаха: срубленные головы и руки взлетали в воздух, обильно орошая все вокруг красными брызгами. Дордаор вертелся вихрем, изрубленные тела уже услали замковую площадь. И без того жидкий строй наемников дрогнул.
Альфарец пожирал их, как пламя солому. Стальные доспехи не могли защитить наемников, проклятый клинок попадал в стыки между пластинами, разил в открытые лица, шеи. Доспехи же из сырого железа и бронзы просто пропускали лезвие, точно не металл, а гнилое тряпье! Фарамонд старался не отставать ни на шаг, прикрывал Дордаора с тыла, добивал тех, кто падал под ноги.
Дордаор не унимался, молниеносно обрушивал удар за ударом. Не успевало разрубленное тело упасть наземь, как он уже разворачивался и рубил следующего. Наемники не выдержали такого натиска, и не смотря на то, что в десятки раз превосходили количеством — побежали к кострам.
В огненный круг медленным но твердым шагом вошел высокий широкоплечий старик в черной залитой кровью тунике. Пламя подсвечивает тощее лицо старика, глубоко посаженные глаза, крючковатый нос. На ветру развеваются длинные снежно-белые волосы, кожа на лице испещрена морщинами, прокалена морозами и ветрами, плечи и грудь широки, живота почти нет, тощий как скелет. Длинные руки сжимают искусной работы стальной посох. Но больше всего Фарамонда интересовали камень и карта герцога. Золотой обруч короны, как и прежде покоится на голове старика. Карты Фарамонд так и не заметил, что и не удивительно, наверняка прячет где-нибудь в тайном месте между мирами.