Игра без правил
Шрифт:
Я сделал глупость и познакомил ее с Вивиан. В голове у моей тогдашней девушки зрела мысль, будто между мной и клиенткой что-то происходит. Вивиан начала появляться в парке, где мы проводили тренировки по кикбоксингу. Я притворялся, будто не замечаю ее, но решил сделать опережающий ход, пока ревность не приняла уродливую форму. Я договорился, что мы встретимся в баре неподалеку от офиса Сюзан. Мы встретились в «счастливый час», [11] который не оправдал своего названия. Сюзан привела с собой симпатичного парня по имени Джейсон, ничтожество в деловом костюме. Мне не понадобилось много
11
Время, когда алкогольные напитки в барах продаются со скидкой.
Сюзан и Вивиан понравились друг другу примерно как ФБР и мафия, может, еще меньше. Между ними не прослеживалось ничего общего, кроме анатомических признаков и того факта, что каждая была по-своему красива. Мы сидели за столиком, покрытым скатертью с красно-белым шахматным узором. Я запомнил эту часть декора не потому, что по натуре сентиментален, а потому, что старался смотреть в стол. Сразу стало ясно, что девушки ищут повод для спора, и надо ли говорить, что подходящая тема быстро нашлась: чилийское вино. Я играл роль миротворца, в то время как Джейсон усердно изображал человека-невидимку. Мне так хотелось поскорее убраться из бара, что я расплатился за пять минут до того, как принесли еду.
После этого восхитительного вечера наши отношения с Сюзан несколько испортились. Она сократила занятия с пяти раз в неделю до трех, потом до двух, потом стала появляться от случая к случаю. Она дала понять, что теперь ходит на свидания с Джейсоном и занимается теннисом. Тренировки проходили все более напряженно, а защитная чашка на яйцах стала поистине необходимой. Может, иногда я туго соображаю, но тут даже мне было ясно, что происходящее как-то связано с Вивиан.
Возможно, она почувствовала себя по-женски преданной оттого, что у меня красивая девушка, хотя я довольно часто рассказывал о ней — особенно поначалу, когда пытался убедить эмоционально неустойчивую клиентку, что ей незачем меня опасаться. Тогда, даже если бы Вивиан не существовало, я бы выдумал ее для пользы дела. Называйте это макиавеллизмом, если хотите, я называю это отношениями с людьми. И в общем, все работало — по крайней мере до того момента, как обе женщины сошлись за одним столом и начали войну из-за такого невероятного предмета, как чилийское вино.
Затем, как это часто бывает, Сюзан выпала из моего расписания и стала одним из имен в настольной картотеке. Последний раз, когда я получал от нее известия, она бросила старую работу, устроилась в адвокатскую контору и теперь защищала тех самых наркоторговцев, для которых прежде требовала тюремного заключения. Оказалось, что они гораздо лучше платят, и никто не посчитал ее предателем — борьба с наркотиками вообще довольно нелепая затея. Инспектор Рубен теперь стал не более чем тенью, быстро растворяющейся в зеркале заднего вида. Джейсон тоже исчез. У нее был новый мужчина, и отношения, как принято говорить, становились серьезными. Для Джека времени не осталось, и мне дали понять, что я тоже часть прошлого. Всего хорошего, и спасибо за тренировки.
И вот я сижу напротив ее бывшего мужа и звоню в одну из крупнейших адвокатских контор в Майами, «Балтазар, Эпштейн и Блейк», безосновательно надеясь, что Сюзан захочет мне помочь. Диспетчер перевел меня на секретаршу, секретарша — на помощницу, а помощница попросила подождать. Ждать пришлось так долго, что заболело
Наконец Сюзан подошла к телефону. Голос был резкий, требовательный — голос женщины, у которой мало времени. Когда она узнала меня, последовала долгая пауза. По озадаченному молчанию я понял, что она удивлена, а главное, не рада меня слышать. Я сразу приступил к делу, объяснив, что случилось и где я нахожусь. Она слушала. Когда я сказал, что сижу напротив ее бывшего мужа, повисло гробовое молчание. Затем она велела позвать к телефону Кортеса.
Когда я протянул ему трубку, инспектор ухмыльнулся. Его первые слова были: «Привет, детка», но я сразу понял, что с новой, преображенной Сюзан Эндрюс этот номер не пройдет. Улыбка исчезла, Кортес поерзал на стуле, словно ему в задницу впилась заноза. По мере того как он слушал, его лицо становилось все более напряженным и все менее самоуверенным, пока на нем не проступила тихая ярость. Я не слышал ее слов, но угадал тон: холодный, деловой, с полным отрицанием какой-либо близости. Я наблюдал за инспектором. Постепенно до него доходило, что для бывшей жены он больше ничего не значит и она просто общается с мелким чиновником. Закончив, он передал мне трубку. То, о чем он говорил по телефону, мне не понравилось. Сюзан тоже не смогла меня утешить. Какое-то время мне придется провести в «Кроме».
— Послушай, Джек, — сказала она. — Тебя продержат там все выходные. Затем потащат в федеральный суд. Они хотят инкриминировать тебе содействие нелегальным иммигрантам. Понятно, что это полный бред и обвинение развалится, но Рубену надо прикрыть свою задницу. Я могла бы вытащить тебя под залог, но нужно, чтобы тебя перевезли в город для оформления. А им совершенно некуда торопиться. Я, конечно, сделаю несколько звонков, но в лучшем случае ты выйдешь в понедельник. Так что сиди тихо и жди.
— Я не могу так долго ждать, — возмутился я.
— У тебя нет выбора. Раньше понедельника не получится. Ты и так подводишь меня под монастырь. Кстати, ты хотя бы примерно представляешь, какой у меня гонорар?
— Думаю, льготными талонами на еду ты не принимаешь. Не волнуйся, я получил небольшое наследство.
— Это хорошо, потому что я беру три сотни в час. Слушай, Джек, мне пора. Ты сможешь прилично вести себя несколько дней?
— Сомневаюсь. На меня свалилась куча проблем.
— Увидимся в понедельник утром.
Я промолчал. Думалось мне совершенно о другом.
— Я говорю, увидимся в понедельник, — повторила Сюзан.
— Ладно, — сказал я. — В понедельник.
Сюзан отключилась. Я отдал телефон Кортесу. Он начал что-то говорить, потом сообразил, что на проводе никого нет, и разочарованно положил трубку.
— Думаю, пока ты остаешься, — заявил инспектор.
— Похоже на то.
— Сучка все еще точит на меня зуб, — буркнул он.
— А чего вы ожидали? Вы же трахали ее подругу. Женщины склонны принимать такие вещи близко к сердцу.
— Ты прав. Я вел себя как козел. Признаю.
Несколько мгновений он смотрел вниз, то ли разглядывая собственное отражение в столешнице красного дерева, то ли разыскивая ускользнувшую мысль. Затем покачал головой.
— Ее голос — ты заметил? Как бы это сказать? Ну, странный такой. Будто она что-то скрывает. Понимаешь? Ну, ты же был полицейским? В Нью-Йорке. Тебе виднее.