Игра богов. Древний клан
Шрифт:
— Идём, Стас. Я договорился, что мы будем наверху, — с толикой радости пробурчал дварф.
Дозорная башня насчитывала восемь этажей, на первых двух из которых разместился рейд. Я передал Гроннигаху фонарь рудокопа. Дощатая лестница скрипела под нашим весом.
— Вот бы с едой не тянули, а то жрать охота, — заворчал дварф, — у тебя случаем нет чего перекусить?
Я пробежался по содержимому инвентаря. Припасов было достаточно, но к большинству из них требовался огонь.
— Держи. Это вяленое мясо, которое я запас для супа. Больше не дам, а то сомневаюсь, что нам удастся здесь поохотиться.
Вы потеряли 2 единицы
Гроннигах расцвёл.
— Обещаю, Стас. Когда мы выберемся отсюда, я обязательно накрою стол в Красном Копье. Ты узнаешь об истинной щедрости дварфов, но сначала найдём фрагмент.
— Кстати об этом, Гронн, — прервал я дварфа, — ты понял, где добыть холодное железо?
— Нет ещё, — прожёвывая кусок мясо, сказал он, — думаю, что в крипте. Всё же подземелье как никак, а в подземельях бывают залежи руды.
— Звучит логично.
— А то! У меня на эти дела чутьё.
— Слушай, Гронн, есть ещё кое-что, о чём бы я хотел с тобой поговорить.
— Продолжай.
— Мне нужно попасть в зиккурат Тиаса.
Дварф чуть не поперхнулся.
— Ты в своём уме, Стас? Какого Сущего тебе туда понадобилось?
— Просто так не объяснить.
— Святая Ирида! Неужто мёртвый всадник выбил из тебя весь разум?
— Да нет. Не в нём дело.
— Я же рассказывал тебе, Стас! Шанду — обитель могущественного лича и зиккурат находится в его владениях. Идти туда равносильно смерти! Забудь об этом. У нас другая цель.
Как не пытался аккуратно объяснить, дварф упёрся и больше ничего не хотел слушать. Тем временем мы достигли вершины башни. В центре расположился огромный каменный очаг, в котором многолетней коркой покоилась груда древесного пепла.
— Сигнальный огонь, — просветил дварф, — раньше таким способом сообщали об опасности.
Я обошёл по кругу, всматриваясь в даль. Кроме сгустившегося мрака, не было видно ничего. Пригляделся вниз. Каспий вместе с вардами ходил по округе и устанавливал какие-то магические пентаграммы. Витр стоял у ворот, облокотившись спиной к каменной стене. В руках он держал подобие факела, только вместо огня был кусок пещерного кристалла. Свет исходил рассеянный и с большого расстояния не привлекал внимания.
— Гронн, а почему Калеб сказал, что умерло пять членов рейда? Одного же убили не умертвия, а наши, за то что он сбежал с поля боя.
— Осквернённый обелиск, — проговорил тот, — он отравляет почву. Любой, кто погибнет на проклятой земле, подвергается его власти и перерождается подле него.
— Ничего себе! Знаешь, мне как-то уже слабо верится, что нам удастся выполнить задание. Те всадники… Я думал все умрём.
— Я тебя понимаю, Стас. Ты иной и ещё мало знаешь об Авриет. Смерть и перерождение — часть жизни. Другая её часть сражение с монстрами. Если ты выбрал путь воина, то только набираясь боевого опыта, сможешь спокойнее относится к этому.
Заскрипели половицы. Мы насторожились.
— Это я, — произнесла Левзея, — решила, что вы проголодались.
Лучница поднялась к нам, держа в руках две пиалы с горячей похлёбкой.
— Спасибо большое, Зея, — обрадовался я.
— Ты опять за своё!?
— Ой прости, случайно вырвалось.
— Как я рад тебя видеть, — заулыбался Гроннигах.
— Меня или еду? — съязвила она.
— Вот нравится тебе надсмехаться над моей слабостью, да?
— Ах-ха. Немного. Я побуду с вами недолго. Мне следующей идти в ночную.
— Такой
Лучница хмыкнула и мы приступили к трапезе. Во время еды меня не покидала мысль, что я забыл, о чём-то важном и пока я старательно вспоминал, лучница ожидаемо начала расспросы.
— Стас!
— Да, Левзея?
— Ответь мне, пожалуйста, что у тебя с Мелигой? Почему она постоянно трётся возле тебя?
— Не знаю, — честно признался ей, — она всё время пристаёт с вопросами. Говорит про какую-то ауру. Я пытался от неё отделаться, но она очень настойчива.
— Так и знала, что эльфийка на тебя глаз положила, — насупилась Левзея.
Недовольное выражение лица охотницы показалось мне крайне милым. Я придвинулся и обнял её.
— Успокойся Левзея. Эльфам неинтересны люди из-за их коротких жизней, ну разве что переспать разок, другой, — начал Гроннигах.
Дварф чудом увернулся от полетевшей в него пиалы.
— Всё! Молчу, молчу! — прикрываясь руками затараторил дварф.
— Я пойду отдыхать, Стас, увидимся завтра, — сказала она и направилась к лестнице.
С дварфом лучница не попрощалась.
— Чего я такого сказал?
— Ох, Гронн, когда-нибудь тебе знатно достанется, за твои шутки, — усмехнулся я.
— Какие шутки? Это же чистая правда! — досадливо забурчал дварф.
— Да не обижайся. Она просто вспыльчивая.
— Я заметил.
Стараясь перевести разговор в другое русло, я поинтересовался:
— Ты знаешь что-нибудь об ауре? Мелига упоминала, что видит её у меня.
— Аура? Хм. Говорят, что некоторые эльфы рождаются с особым даром. Будто ощущают души других существ, чувствуют малейшие изменения. Могут отличать правду от лжи. Возможно это и есть та самая аура — не знаю. Не шибко разбираюсь в эльфийских приданиях.
— Ну не скажи. Ты очень много знаешь про эльфов. Взять хоть ту историю про человека и эльфийку из гильдии Золотых Лепестков.
— Её мне поведала Лиена сорок зим тому назад.
— Кто это?
— Эльфийка, с которой у меня были тёплые отношения.
— А где она сейчас?
— Её больше нет, — грустно произнёс дварф.
— Соболезную.
Гроннигах приподнялся и подошёл к каменному парапету башни. Он посмотрел на узорчатое серебряное кольцо на безымянном пальце.
— Я тебе не рассказывал, Стас. Но когда-то давно я повстречал эльфийку, чьё мастерство в ювелирном деле вызвало у меня восхищение. В то время мой отец Ратморах Камнерук был главой гильдии Рудокопов и нам поступил заказ на добычу особенных самоцветов. Когда необходимое количество было собрано, я отправился в Фелдур. Лиена добросердечно встретила меня и рассказала, для чего ей требовались драгоценные камни. Меня впечатлила её увлеченность. Никогда не встречал эльфов, которые всецело посвятили себя крафтовому ремеслу. С тех пор, мы много времени проводили вместе. Я показывал ей секреты дварфского кузнечного дела. Она поведала о тонкостях эльфийского зачарования камней. Общими усилиями нам удалось сотворить удивительные украшения. Редкие. Я и не заметил, как за время, проведённое рядом с ней, полюбил её, а она меня. Мы долго скрывали наши отношения, но всему когда-то приходит конец. Отец как-то прознал о моей связи с эльфийкой. Он был в бешенстве, за то что я посвятил эльфа в искусство дварфского ремесла. Меня изгнали и лишили всех титулов.