Игра Богов
Шрифт:
– Просто она… она самая чудесная девушка в мире, – объяснил Рико, его глаза радостно заблестели, став почти такими же ярко-голубыми, как и у его младшего брата, – я таких даже во сне не видел! Она – настоящий ангел!
– С черными крыльями, – пробормотал я, закатывая глаза на лоб, – это все? Ты закончил?
– Нет, амиго! – возразил он, краснея, как девушка на первом свидании, и набрал в легкие побольше воздуха. – У нее даже подруга классная! Можешь сделать мне одолжение? Скажи этой Селесте, что…
– … у нее классная подруга! – закончил я, разворачиваясь. – Окей, передам!
– О, Мадонна! Нет! –
Взгляд его серо-голубых глаз, обрамленных черными ресницами, обжигал, словно пламя. Я уставился на крепкие бицепсы парня, широкие плечи, загорелые скулы и отколотый верхний зуб. Мне до этого мачо, как котенку до льва. Внезапно в моей груди вспыхнул маленький, но жгучий огонек ревности. А что, если Селеста покажет ему свой клинок и все расскажет? Вдруг теперь она предпочтет спасать Рико, а не меня? И… перестанет мне улыбаться?
– Это почему я должен тебя с ней знакомить? – сорвалось с моих губ быстрее, чем я успел обдумать фразу.
– А почему это нет? – его темные брови поползли на высокий загорелый лоб.
– Потому что… она моя сестра! Родная! – соврал я так, словно это была правда. – Мы… близнецы. Да!
Рико удивлённо захлопал своими длинными ресницами, забавно склонив голову на бок, словно щенок. Как бы пристально меня ни рассматривал парень, он не смог найти ни единого сходства. Я пригладил свои растрепанные темные волосы, совершенно не надеясь, что от этого они станут белокурыми и шелковистыми. Пришлось усиленно выпятить глаза, чтобы они выглядели больше. Подумаешь, что карие, а не голубые.
– Хвала небесам, что вы не похожи, – вздохнул Рико, хлопая меня по плечу, – но брата Селесты я буду уважать, как ее отца! Итак, какие парни ей нравятся?
– Ей? Те, которые ладят с ее братом, конечно, – не растерялся я, понимающе кивая, – не волнуйся, она узнает о тебе, амиго!
Последнее предложение было откровенной ложью: я собирался сделать все, чтобы Селеста и не подозревала о существовании этого знойного мачо. Все-таки, как-никак, она первым заметила меня и даже спустила в бассейн с лестницы от избытка чувств. Пожав горячую ладонь парня, я круто развернулся, чтобы покинуть место незапланированной встречи, но тут же столкнулся нос к носу со своей новоиспеченной сестрой.
Ее светло-карие глаза-хамелеоны отливали золотом в свете коридорных люстр, мокрые волосы были зачесаны назад, некогда свободное ярко-голубое платье на греческий манер теперь элегантно облегало ее стройную фигуру, за темным кожаным ремнем на талии торчала знакомая рукоять витого клинка. Все-таки она достала его с морского дна.
– Рада тебя видеть! – процедила она сквозь плотно сжатые зубы, замахиваясь на меня рукой, дабы отвесить звонкую заслуженную пощечину. – Это мной должок! Эй!
Но Рико, как истинный джентльмен, ловко поймал ее тонкое запястье и галантно поцеловал ее руку, словно галантный рыцарь – даму своего сердца. На секунду Селеста даже растерялась и передумала угощать меня затрещиной, по ее щекам пробежал едва заметный румянец. Между тем Федерико что-то горячо продекламировал ей на итальянском, при этом фразы «Amore» и «Ti amo» прозвучали в достаточном количестве. Селеста широко заулыбалась, а ее зеленые
– Это еще кто? – спросила она меня на русском, дабы не растаивать парня раньше времени.
– Это Федя! У него был тяжелый день, – пробормотал я, не желая называть его имя целиком и тем самым выдавать ему тему нашего разговора, – что он тебе сказал? Чего вы ржете?
Чтобы не выглядеть полными идиотом, я тоже улыбнулся, и тут же им стал.
– Федя говорит, что готов ударить тебя сам, дабы я не отбила свою нежную руку! – захихикала Селеста. – Как романтично! А можно два раза?
– Да чтоб вас! – выругался я, поворачиваясь к сияющему Федерико. – Эй, амиго, моя сестра разбирается в твоем итальянском, как свинья в апельсинах! Она даже в английском ни бум-бум!
Дальше стало хуже, Рико с досады прикусил губу и нетерпеливо обернулся ко мне, умоляя на английском:
– Помоги мне! Скажи ей, что она – самое прекрасное создание на Земле! Что я живу ради ее улыбки и умру за ее поцелуй!
– Ээ… я тоже очень рад, что ты не утонула, – перевел я, желая тут же перейти к главной теме, – Селеста, ты должна мне помочь! Моя младшая сестра…
– О, Лео! – девушка закатила глаза, измученно вздыхая. – Прекрати строить из себя героя! Ты только все испортишь! Списки изменить нельзя! Платой за жизнь может стать только другая жизнь! Забрать придется столько же лет, сколько ты кому-то подарил! Это закон!
– Это бред! – закричал я, готовый вытащить ее клинок и разодрать в клочья глупый свиток на его рукояти. – Так ты спасла меня! Замазала имя кровью!
– Так-так! – нахмурилась Селеста, прикусив нижнюю губу, и делая шаг в мою сторону. – Что еще ты уже знаешь?
Но между нами тут же очутился взволнованный Федерико, совершенно не понимающий, почему вдруг наш разговор перешел на повышенные тона.
– Она обижена? – спросил он с таким обреченным лицом, словно перепутал кнопку на ядерном реакторе. – Что она говорит? Переведи! Пожалуйста!
Селеста подняла вверх правую бровь, сканируя меня насквозь своим зелено-карим взглядом. Сейчас она перевернет меня вверх ногами и вытрясет из моего кармана заветный клочок таинственного пергамента, а заодно и монетку из пустого желудка. Но я кое-как спас положение.
– Федерико! – обратился я к парню, тот застыл весь во внимании. – Мы с сестрой сейчас долго спорили, и она победила. Так что поцелуй ее хорошенько!
С этими словами я кинулся наутек, а влюбленный парень, не помня себя от счастья, схватил Селесту на руки, но до поцелуев дело не дошло.
– Вернись, гаденыш! Я скормлю тебя гарпиям! – закричала Селеста на чистом английском, а затем добавила что-то на итальянском.
Впрочем, последнюю фразу она так и не закончила: совершенно растерявшийся Федерико уронил свою «Чику» на пол. Селеста немного пошумела, но, кажется, ни один Федя при этом не пострадал.
Я летел по пустынному коридору, на каждом повороте благословляя ночь, потому что сейчас все спали. Ну, или почти все…
Как угорелый, я выбежал на пожарную лестницу, закрыл за собой дверь и прислонился спиной к стене, дабы перевести дыхание. От одиноких неоновых ламп на широкие серые ступени падал тусклый свет. Иногда он зловеще мерцал, словно в фильмах ужасов. В моей голове надоедливой пчелой носилась единственная фраза Селесты: