Игра Богов
Шрифт:
С громким плеском я плюхнулся в воду (брызги, должно быть, долетели до самого борта), и морская соль тут же полезла в глаза и нос. Я не сопротивлялся, видя, как огромный белоснежный лайнер быстро проходит мимо. Хоть вода и была насквозь просоленная, я быстро пошел ко дну, словно что-то большое и тяжелое тянуло меня вниз за ноги.
Зеленые волны сомкнулись над моей головой, солнечный свет становился все тише и тусклее, под ногами была темнота, бездна, полная неизвестности и страха, в которую сантиметр за сантиметром, опускался я, Леонид Хомкин вместо своей младшей сестры. И, возможно, поэтому мое тело и
Сквозь мутную толщу зеленой воды еле-еле пробивались тусклые солнечные лучи, растворявшиеся в морской пучине. В неясных бликах зеленоватого света мелькала распростёртая фигурка худощавого парнишки лет семнадцати. Широко распахнутые темные глаза на бледном, как снег, лице были неподвижны. Из полураскрытого, словно в агонии, рта тянулась вверх тоненькая дорожка пузырьков воздуха, казавшихся красными от молодой крови. Темные густые волосы, в нормальном состоянии доходившие до плеч, теперь развевались во все стороны пушистой копной. Пестрая футболка и темные потрепанные бриджи парнишки надулись, став на три размера больше. Неподвижное, словно фарфоровое, тело опускалось все ниже и ниже в черную бездонную впадину. Стайки маленьких блестящих рыбок брезгливо проносились мимо.
И тут я узнал парнишку. Это был Леонид Хомкин. То есть я.
Ошибки быть не могло: себя сложно не узнать. Но почему я так безропотно иду ко дну? Почему не кричу и не спасаюсь? Как я вообще здесь оказался? И, самое главное, почему я вдруг вижу себя со стороны?
Я дернулся, пытаясь нырнуть за самим собой вглубь, но напрасно. И, что самое ужасное, у меня теперь совсем не было тела. Я не чувствовал своих рук и ног, сердце остановилось. Казалось, все кончено. Теперь я не больше, чем 21 грамм юной человеческой души, незримой и неосязаемой, раз и навсегда жестоко оторванной от своего тела. Медленно, но верно я поднимался на поверхность, тогда как мое земное туловище опускалось все глубже и глубже в темную впадину на радость рыбам и морским крабам.
– Un ancla en la boca! Arriba! – заорал в моей голове голос, слишком громкий и грубый для моего внутреннего.
– Что? – я быстро обернулся вокруг, но не нашел никого, даже самого себя.
Внезапно меня ослепил яркий свет, и я уже почти приготовился встретиться с Всевышним, но вместо этого очутился лежащим ничком, мокрым и побитым, на твердой палубе корабля. Щурясь и откашливаясь, я все же смог приоткрыть глаза, и передо мной предстала роскошная, необъятная, белоснежная палуба огромного круизного лайнера «Игра Богов». Помнится, именно отсюда я и свалился.
– Мистер Хомкин? – надо мной склонился высокий светловолосый капитан полиции. – Вы меня слышите?
Он повторил эту фразу несколько раз на разных языках, включая английский. И вдруг словно молния сверкнула в моей голове, осветив все недавние печальные события. Я закашлялся и приподнялся на локтях, изо рта полилась река солено-горькой морской воды.
– Слышу, капитан! – ответил я тихим осипшим голосом и упал на спину без сил.
Мистер Гофман отпрянул от меня назад, уставившись на меня так, словно заметил на моей шее жабры. Я ответил ему на его родном немецком языке безо всякого акцента.
– Дыши, парень! – закричал он на английском с легким акцентом, в то время как из моего рта снова хлынула морская вода. – Дыши!
– Я жив, – протестовал я на испанском, фыркая и громко кашляя, – ай! Полегче!
Именно этот язык оказался родным для матроса, он широко улыбнулся, блестя двумя рядами белоснежных, словно морской жемчуг, зубов. Странно, я никогда не был в Испании и видел корриду и тореадоров только на картинках. Так как я могу говорить на испанском языке? Как?
– Тут была блондинка? – спросил я на английском сразу у всех. – Такая красивая и наглая?
– Блондинка? – переспросил капитан Гофман, и, к моему удивлению, надо мной склонилась белокурая кудрявая девчонка с огромными глазами яркого василькового цвета.
– Нет, не эта, – пробормотал я, вспоминая, где раньше видел столько кудряшек; кажется именно эта девчонка вошла в тройку победителей, – нет, не как пудель, а как…
– Я увидела в окно, как ты упал, и вызвала полицию! – взволнованно сказала девочка на английском, на вид она была на пару лет моложе меня. – И я прибежала сю…
В этот момент раздался громкий взрыв, от которого содрогнулась вся палуба, и у меня заложило уши. Из номера на третьем этаже повалил черный дым, громко завыла пожарная сигнализация, сотни отдыхающих мигом высыпали на балконы. Те же, кто был на улице, высоко задрали головы, громко охая и причитая. Я облегченно вздохнул: это был не мой номер.
– О, ужас! – закричала девочка на языке, названия которого я не знал, но все равно понимал каждое ее слово. – Это моя комната! О, какой кошмар! Мой Эрик! Эрик!
Девочка развернулась и со всех ног бросилась к своему пылающему номеру. Надеюсь, ее бойфренд Эрик тоже удачно куда-нибудь вышел перед взрывом. На мое счастье, капитан Гофман и его молчаливый коллега отправились вслед за белокурой кудряшкой, сочтя пожар куда более важным делом, чем допрос спасенного утопающего.
– Который час? – спросил я матроса по-испански, кивнув на водонепроницаемые часы на его запястье.
– Половина третьего, – ответил он, изучая меня своими темными карими глазами, – ты родом из Испании, амиго? Я Маркос из Барселоны.
Половина третьего! И если я еще жив, то моей младшей сестры уже нет… Я был готов наброситься на моряка и разорвать на части за то, что он спас мою никчемную жизнь. Но вместо этого я набросил на глаза свою мокрую челку в надежде, что морская вода спрячет мои слезы.
– Хэй, парень! Ты что? Не смей! – Маркос из Барселоны перекинул мою руку через свои плечи и поставил меня на ноги. – Тебе срочно нужно в медпункт! Сможешь дойти?
На вид ему еще не было тридцати, а через мокрую майку я чувствовал его крепкие, как камень, мышцы.