Игра Бродяг
Шрифт:
— Заткнись! — прикрикнула на Велению Наёмница, судорожно пытаясь сообразить, что делать. Боковым зрением она видела дверь. Так близко. Есть вероятность, что ей удастся сбежать, оставив Велению на милость старика и его очаровательного семейства. Тем не менее Наёмница не тронулась с места, бдительно отслеживая всех присутствующих.
— Что за представление ты тут устроила? — безмятежно осведомился старик. — Нас больше. Мы одолеем тебя так или иначе.
Если бы Наёмница была настроена на попытку договориться мирно, в этот момент она бы передумала.
Своими небольшим ростом и костлявой фигурой она частенько вводила врагов в опасное заблуждение, что ее не следует воспринимать как серьезную угрозу, — что и использовала как свое преимущество. Что ж, недооценили ее и в этот раз. Прежде, чем кто-либо успел хотя бы шевельнуться, она в один прыжок перемахнула комнату и схватила мальчишку. Секунда — и она плотно прижимает его к себе, удерживая кинжал у его горла.
— Все еще считаешь, что я намерена вас развлечь? — осведомилась она у старикашки.
— Только не мой ребенок! — закричала рыжая женщина и в ярости швырнула на пол окровавленный передник. — Уберите отсюда эту поганую суку! Пусть идет на все четыре стороны!
— Успокойся, Мариза, — досадливо скривился старик.
Наёмница плотнее прижала лезвие к тоненькой шее мальчика и оскалилась, шумно дыша.
— Так что? Продолжаем конфликт?
Кабан, удерживающий притихшую Велению, поднял над ее головой кулак. Размеры головы и кулака примерно совпадали.
— Бей, — сказала Наёмница. — Она мне никто. А мальчишка ваш. И я его почикаю, — она приподняла кинжал, направив острие в глаз мальчика. — Приступать? Или разойдемся по-хорошему?
Рыжая Мариза возмущенно уставилась на старика.
— У меня одного уже прирезали из-за твоих делишек, отец, — напомнила она.
После секундного колебания старик подчинился, возмущенно дернул бородой и дал сыночку отмашку. Велению отпустили, выдав ей напоследок тычка, отчего она чуть не полетела лицом вниз в пол вместе с младенцем, которого держала на руках. Наёмница усмехнулась: у Велении волосы чуть ли дыбом не стояли. Младенец не спал, рассматривая все происходящее круглыми глазами, но — что удивительно — не плакал.
— Довольна, тварь? — спросила рыжеволосая. — Опусти моего сына, и валите на все четыре стороны.
Наёмница проигнорировала ее, обратив взгляд на Велению.
— Бери хлеб и складывай в свой мешок. Вон еще яблоки. И про курятину не забудь. Возьми готовую, а ту, что обугливается сейчас в очаге, не трогай. Мы не жадные, должны и хозяевам что-нибудь оставить.
Веления засуетилась, выполняя ее приказания. Мешок у нее был словно бездонный. Она явно хотела сложить в него все съестное, что только найдется в доме.
— Теперь мне все про вас ясно, — процедила Наёмница. — Почему у вас все замечательно и ваши дома никто не жжет. Да вы же сами этим занимаетесь! Вся ваша разбойничья деревушка!
— Мразь клейменая, — медленно выговорила рыжая Мариза и сплюнула на пол. — С каких это
— Я сейчас твоему выродку кровь пущу, — пообещала Наёмница.
Борода у старика снова задергалась. К подобным отпорам он явно не привык. Его сыночки-кабаны стояли, повесив руки. Широкие морды не отягощены интеллектом. Наёмница решила, что самих по себе их можно не опасаться. Они только делают то, что батя прикажет.
— Уходим, — сказала Наёмница Велении. — Ублюдочек прогуляется с нами, — медово проговорила она. — Лучше он нас проводит, чем вы, да?
Мариза уже раскрыла рот, чтобы разразиться бранью, но Наёмница ее успокоила:
— Мы его вернем, нам такого добра не надо. Как только убедимся, что вы не решили предпринять против нас нечто нехорошее. Двигайся к двери, Веления.
— Мы так не договаривались! — выпалила рыжая.
— Я с вами, уродами, вообще ни о чем не договаривалась, — парировала Наёмница. — Я просто ставлю вас в известность о моих планах.
Согнувшись под тяжестью мешка, Веления настороженно протиснулась мимо верзил к двери и вышла на улицу. За ней последовала Наёмница, прижимая к себе мальчика. Он дышал с тихим хрипом.
Рыжеволосая проследила за ней взглядом, полным кипящей ненависти.
— Верьте нам, как мы — вам, — сказала Наёмница. — Все хорошо. Прощайте, — и закрыла за собой дверь.
Они степенно вышли из деревушки, такой же тихой и сонной, как и вначале, окруженной грустными елями, а затем припустили со всей возможной прытью.
Сегодня Наёмница точно отработала свои пять ксантрий.
***
На случай погони они несколько изменили маршрут и старались держаться рощ, лишая потенциальных преследователей возможности выпустить стрелы им в спину. По-прежнему голодные, как волки, но зато с полным мешком еды (его тащила Наёмница, потому что Веления несла младенца), они шагали быстро и без остановок. Мальчика Наёмница гнала перед собой, уже никак не удерживая. Его единственная попытка сбежать потерпела мгновенное поражение, и он, потеряв всякую надежду, плелся впереди, путаясь в собственных ногах. В целом он был туповат и апатичен, чем изрядно напоминал его дядьев.
— Живо, живо, — периодически подгоняла мальчика Наёмница, тыча ему в спину.
Он ускорялся, но ненадолго. Впрочем, никак иначе он им не мешал.
— Мы тебя отпустим, — пообещала Наёмница. — Но ближе к ночи. К тому времени, как ты доберешься до дома, мы будем достаточно далеко.
У Велении явно были возражения, тем не менее вслух она их не высказывала.
Наёмница все высматривала погоню, но ничего подозрительного не замечала. Что ж, весьма разумно с их стороны — в противном случае жизнь мальчишки было бы не спасти. Наверняка Мариза настояла. Воздух остывал и сгущался, ветер утих, листва потемнела; никогда еще сумерки не были столь приятны Наёмнице. Веления тоже оживилась. Они уже ощущали вкус курятины. Мальчик, напротив, впал в тоску.