Игра чувств
Шрифт:
— Думаю, я поверю всему, что вы мне скажете, — тихо сказал Чарльз.
Клиона улыбнулась. Лунный свет падал прямо на ее лицо, и граф снова увидел, как она мила. От жемчужин, вплетенных в ее волосы и обрамлявших шею, исходило теплое свечение, но глаза сияли еще ярче.
Какое-то мгновение он просто смотрел на нее.
Потом его руки как будто обрели собственную волю. Внезапно они обняли Клиону, притянули ближе, а губы стали искать ее губы в жгучем поцелуе.
В прошлом он целовал многих женщин. Быть может, слишком многих. Но такого
Он ощутил прикосновение ее мягкого тела и притянул ее ближе, чувствуя, что они — половинки одного целого.
— Клиона, — шептал он, вновь и вновь целуя ее.
Наконец он слегка отстранился, чтобы взглянуть на прелестное лицо девушки, опасаясь, что она примется распекать его за дерзость. Джентльмены не целуют с такой страстью леди, с которыми едва успели познакомиться. Он показал себя неучтивым — вот что она ему скажет. А потом даст пощечину. И вполне заслуженно.
Он даже хотел такой реакции, надеялся, что Клиона пробудит его от чар, под действием которых он способен был лишь гнаться за ней, как гонится за призрачным огоньком заблудившийся в лесу человек.
Но Клиона ничего не делала. Она просто стояла в его объятиях с выражением сладкого удовлетворения на лице, даря полуулыбку, от которой рушились все его твердые намерения.
Какое-то безумие овладело Чарльзом. Застонав, он вновь прижал к себе Клиону, осыпая жадными поцелуями ее послушно подставленное лицо. На какое-то мгновение страсть поглотила его целиком. Вся благородная сдержанность не выдержала сравнения с радостью обнимать эту прекрасную женщину, касаться ее губ, чувствовать, как совсем рядом стучит ее сердце.
Он мог бы умереть в этот миг; до остального мира ему не было никакого дела!
Граф заметил, что Клиона отвечает на его поцелуй, и понял, что ее чувства так же сильны, как и его. Нежные девичьи руки доверчиво потянулись к нему, и он понял всю невинность ее души. В ней не было ложной скромности, это было понятно. Но и никакого притворного сопротивления, чтобы распалить его страсть. Никаких кокетливых женских штучек, чтобы привлечь его, а потом выставить дураком. Все в этой девушке было искренним и правдивым. Если она любила мужчину, то была слишком щедрой, чтобы отрекаться от этого мыслью, словом или поступком. Блаженный миг! Все существо Чарльза ликовало!
Но потом его захлестнуло понимание собственного бесчестного поведения. Он не мог на ней жениться! Он сказал себе это и знал, что это правда. Он поклялся разорвать привязанность, возникшую между ними, и расправиться с собственным быстро нарастающим чувством к ней, потому что ему невозможно будет найти благородного выхода.
И что же он делает?! Его поведение скомпрометирует Клиону, если об этом станет известно. Он рискует погубить безукоризненную репутацию девушки ради удовлетворения собственной страсти.
Он был сам себе отвратителен.
Глубоко вдохнув воздух, Чарльз схватил руки
— Нет! — хрипло сказал он.
На миг перед взглядом графа мелькнуло лицо Клионы, огромные глаза, взирающие на него с тревогой и неверием.
— Нет, — повторил он. — Это не должно произойти. Это непростительно.
Чарльз имел в виду, что его собственное поведение непростительно, но понимал, что Клиона восприняла это иначе.
— Я не… понимаю, — тихо промолвила она.
— Конечно, не понимаете. Вы слишком молоды и невинны. Я виню себя. Я не имел права…
— Ах, и это все? — спросила Клиона; лицо ее просветлело. — Но если я дам вам право…
Чарльз резко отвернулся, чтобы скрыть искру надежды, вспыхнувшую в его глазах. Почему она так прелестна, почему готова любить его?
— Вы думаете, все настолько просто? Мы виделись всего дважды, и вы полагаете, что, если мужчина целует вас при лунном свете, он — человек чести? Вы ничего не знаете о мужчинах и ничего не знаете обо мне. Вам следует быть осторожнее.
Клиона молча смотрела на него. Граф не мог встретить этот взгляд, иначе слишком ясно увидел бы, как она страдает. Ему невыносимо было видеть, как ей больно, но он все равно продолжал мучить ее, терзать жестокими, обидными словами в надежде настроить ее против себя, чтобы она уже никогда не подавала ему надежды.
Ах, если бы он только мог сказать ей, что мучает себя точно так же, как ее, но делает это ради ее блага!
— Я думала, что знаю вас, — нетвердым голосом произнесла Клиона. — Как только мы встретились, я почувствовала, что вы хороший и добрый…
— Очень распространенная женская ошибка: делать глубокие выводы из мелочей. Вы слишком легко мне доверились. Разве это вам не доказательство? Добрый и хороший мужчина не оказался бы с вами здесь и не говорил бы таких вещей.
Чарльз услышал, как Клиона вскрикнула от боли, но это ничуть не подействовало на него: он уже взял себя в руки.
— Вы очень милая, но наивная девушка. Я воспользовался вами, но с этим покончено. Кто-то должен был вас предупредить. У меня сомнительная репутация в том, что касается женщин.
— Так об этом?..
Клиона быстро закрыла свой рот ладонью, не позволяя вырваться остальным словам.
— Что? — спросил граф, глядя на нее, и опять проникся нежностью и всем сердцем пожелал заключить ее в объятия, излечить поцелуями ее боль. — Что вы собирались сказать?
— Ничего… ничего, просто… просто я… неправильно поняла.
Чарльз услышал слезы в ее голосе и возненавидел себя с такой силой, что почти ощутил отвратительный вкус этого чувства. Он понимал, что причинил Клионе непереносимую боль, но другого способа спасти ее от себя не видел. Как мог он сказать правду? Как мог сказать: «Мне нужна богатая наследница, кто-то, у кого гораздо больше денег, чем у вас когда-нибудь может быть. Поэтому я убью чувства, возникшие между нами, чтобы они не ослабляли моей решимости».