Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Шрифт:
— Мне очень жаль, Эндер, — прошептала Вэлентайн, глядя на его перевязанную шею.
Эндер прикоснулся к стене, и дверь за его спиной закрылась.
— Наплевать. Мне нравится, что его больше нет.
— Чего нет? — в гостиную с полным ртом хлеба и арахисового масла вошел Питер.
В отличие от взрослых, Эндер никогда не видел в Питере десятилетнего мальчишку с густыми и непокорными темными волосами и лицом, которое могло бы принадлежать Александру Македонскому. Если он когда-нибудь и рассматривал Питера, то только для того, чтобы вовремя заметить
Вэлентайн тоже заметила это.
— Теперь он такой же, как и мы, — проговорила она, спеша разрядить обстановку прежде, чем Питер успеет нанести удар.
Но на Питера это не подействовало.
— Как мы? Он таскал этого маленького паразита на шее до шести лет. Когда убрали твой монитор? В три. А мой сняли еще до того, как мне исполнилось пять. Он чуть было не справился. Маленький ублюдок. Маленький чужак.
«Все нормально, — подумал Эндер. — Говори, говори, Питер. Разговор — это прекрасно».
— Ну, лишился своих ангелов-хранителей? — продолжал Питер. — Кто теперь будет узнавать, не больно ли тебе? Кто услышит, что я тебе скажу, кто увидит, что я с тобой сделаю? Ну что? Как это тебе нравится?
Эндер пожал плечами.
Внезапно Питер улыбнулся и захлопал в ладоши, дурашливо кривляясь.
— Давай сыграем в астронавтов и чужаков, — сказал он.
— Где мама? — вмешалась Вэлентайн.
— Вышла, — ответил Питер. — Я за старшего.
— Тогда я позвоню папе.
— Иди звони. Сама знаешь, что его никогда нет на месте, — ответил Питер.
— Хорошо, сыграем, — вдруг произнес Эндер.
— Ты будешь чужаком, — сказал Питер.
— Пусть он хоть раз будет астронавтом, — попросила Вэлентайн.
— Не твоего ума дело, толстуха, — сказал Питер. — А ты, поднимайся наверх и выбирай себе оружие.
Эндер знал, что это будет плохая игра. И дело вовсе не в победе. Когда ребята играли в коридорах, армия на армию, то чужаки все равно никогда не побеждали, а сама игра временами становилась слишком злой. Здесь, в квартире, игра будет злой с самого начала, и, вдобавок, чужак не сможет отключиться и выйти, как это делают настоящие чужаки в настоящих войнах. Здесь чужак будет в игре до тех пор, пока астронавт не решит, что пора кончать.
Питер выдвинул нижний ящик и достал оттуда маску чужака. Мать была недовольна, когда Питер купил ее, но отец возразил, что войну не спрячешь, пряча маски чужаков и запрещая своим детям играть с моделями лазерных пистолетов. Гораздо полезнее играть в войну, чтобы иметь лучшие шансы на выживание в том случае, если чужаки появятся вновь.
«Вот только выживу ли я в этих играх?» — подумал Эндер. Он надел маску, которая обхватила его лицо, словно плотно прижатая рука. «Но это совсем не так, как быть чужаком на самом деле, — подумал Эндер. — Ведь их лицо — это никакая не маска, это и есть их лицо. Интересно, играют ли они с масками людей у себя дома? И как они нас называют? Слизняками, наверное. За то, что мы такие мягкие и жирные по сравнению с ними».
— Берегись, слизняк, — сказал Эндер.
Через узкие прорези
— Что? Слизняк? Ладно, чужак-сопляк, посмотрим, как ты разобьешь эту свою физиономию.
Эндер не мог наблюдать за тем, что делает Питер. Маска лишала его бокового зрения. Сначала он почувствовал, что тело Питера напряглось, затем от сильного удара сбоку по голове он потерял равновесие и рухнул в ту сторону, откуда пришелся удар.
— У вас, чужаков, плоховато со зрением, верно? — усмехнулся Питер.
Эндер начал стаскивать с себя маску. Питер приставил носок своей ноги к его паху.
— Не снимай, — сказал он.
Эндер поправил маску и убрал от нее руки. Питер надавил ногой. Эндера пронзила боль, от которой он согнулся пополам.
— Ляг прямо, чужак. Сейчас мы займемся твоей вивисекцией. Наконец-то мы взяли одного из вас живым, и теперь сможем посмотреть, как вы работаете.
— Питер, перестань, — попросил Эндер.
— Что ты сказал? Значит вы, чужаки, можете угадывать наши имена, вы умеете притворяться прелестными, беззащитными детишками, чтобы вас все любили и защищали. Со мной это не пройдет. Я вижу тебя насквозь. Все считают тебя человеком, маленький Третий. Но мне-то ясно, что ты — чужак.
Питер сделал шаг в сторону от лежащего на полу Эндера, но затем внезапно упал прямо на него и вдавил колено ему в живот прямо под ложечкой. Он постепенно переносил на это колено все большую часть своего веса. Стало трудно дышать.
— Так я могу тебя убить, — прошептал Питер. — Буду давить все сильнее и сильнее, пока ты не умрешь. А потом скажу, что не знал, что это может повредить, что мы просто играли, и мне поверят, и все будет чудесно. А ты будешь мертв. И все будет чудесно.
Эндер не мог ничего ответить, в его легких почти не осталось воздуха. То, что говорил Питер, могло быть правдой. Возможно, это была неправда, но она вот-вот могла превратиться в правду.
— Я не вру, — сказал Питер. — Думай, что хочешь, но это правда. Тебя разрешили только потому, что я был очень перспективным. Но у меня дело не пошло, у тебя это лучше получилось. Они считают, что ты лучше, ну а мне ни к чему маленький братец, который лучше меня. Мне ни к чему Третий.
— Я все расскажу, — вмешалась Вэлентайн.
— Никто тебе не поверит.
— Мне поверят наверняка.
— Тогда тоже можешь попрощаться с жизнью, сестренка.
— Ну конечно, в это уж точно все поверят: я не знал, что Эндер от этого умрет. А когда он умер, я не знал, что и Вэлентайн от этого тоже может умереть.
Давление чуть-чуть ослабло.
— Ладно, значит не сегодня. Но когда-нибудь, когда вы двое будете не вместе, произойдет несчастный случай.
— Болтун, — сказала Вэлентайн. — Ты вовсе так не думаешь.
— Не думаю?
— И знаешь, почему? — спросила Вэлентайн. — Ты мечтаешь когда-нибудь стать членом правительства. Хочешь, чтобы тебя избрали. Но этого никогда не случится, если твои противники смогут раскопать тот факт, что твои брат и сестра погибли при странных обстоятельствах, когда были совсем маленькими. А еще потому, что есть письмо, которое хранится в моем секретном файле. Его найдут после моей смерти.