Игра и жизнь
Шрифт:
Говорить в пыльной атмосфере было решительно невозможно, поэтому Мышь махнул рукой своим подчинённым на выход из этого пыльного места, что все с радостью и сделали. Опять Коптер отряхивался от пыли, как после землетрясения, разрушившего храм. А Мышу и отряхиваться было страшно: его лохмотья могли не выдержать. Только призрак сохранял спокойствие: его пыль не трогала. А вот коробочка продолжала трястись: Изя всегда знал, что надо держаться от магов подальше, они те ещё шутники. Вот и этот: взял да и превратил кусок джунглей в пустыню. Хорошо, хоть Изю в пыль не превратил. Коробочка в который раз пообещала себе, что будет держать рот на замке, уже в сто двадцатый раз пообещала.
На всякий случай Мышь зачерпнул серой пыли в ладонь и завернул её
Чтобы отвлечь коллектив от неправильных мыслей, Мышь стал говорить о хорошем: он прицепился к Изе с вопросом о рецепте приготовления хвалёных козьих ножек. Коробочка потряслась немного, а потом дрожащим голосом поведала рецепт приготовления этого блюда:
— Растительное масло, козьи ножки, репчатый лук, душистый перец, мясной бульон, винный уксус, карри (порошок), соль, кайенский перец, лавровый лист, соус табаско, варёный рис.
Отвлекая народ разговорами о вкусняшках, Мышь и компания таки отвлеклись, что не заметили, что в джунглях что-то неладно, по установившейся тишине. А потом было уже поздно. Компания вывалилась на очередную невеликую полянку и, сначала, услышали уже знакомый гул в небе, а потом и увидели, что десяток летающих веспинов атакует огромных наземных существ. Дикие лимациды, получил Мышь подсказку от системы, когда уставился на существ, похожих на студенистых бегемотов, ощетинившихся острыми шипами. Этих лимацид было четыре особи, и их атаковали десять разумных веспин, но ставить на летающий ужас джунглей было в этом случае весьма опрометчиво. Лимациды умели постоять за себя, и их не беспокоило численное преимущество огромных шершней. Так что наши герои попали прямиком в кровавое сражение, хотя вместо крови из поверженных тел текло непонятно что.
Убегать было поздно, да и события развивались стремительно. Но, Мышь, молниеносно спрятал перепуганного Коптера и призрака в свой инвентарь.
Мышь видел, как на самого крупного лимацида в лоб напал ярко выглядевший, весь какой-то прилизанный шершень, вооружённый острейшими сверкающими золотом лезвиями. Он успел нанести противнику пару ударов этими лезвиями и даже поразить того своим жалом, но лимацид умел сражаться. Кроме острейших шипов, наверняка ядовитых, он ещё и плевался, как пулемёт светящейся плазмой, которая сжигала всё, куда попадала. Наверное, этот крупный лимацид был начальником, поэтому другие лимациды резво перекрёстно оплевали отчаянного яркого веспина так, что от того осталась только дымящаяся кучка плоти. Два необычно крупных веспина, наверное, бывшие охранниками отчаянного, поразили большого лимацида своими жалами, но сами были быстро убиты перекрёстным огнём ещё живых лимацидов. У других веспинов была совершенно иная тактика войны, чем у первых трёх: они быстро перемещались, старались напасть в самый удобный момент, но даже такая тактика была чревата потерями: лимациды доставали их своими плевками даже в полёте. Стороны произвели размен: пять веспинов на два лимацида. Остался один израненный лимацид и два веспина, причём один явно уже не боец. Этот погибающий веспин пошёл, что называется в последний лобовой таран на противника и сумел поразить его своим жалом, хотя и сам погиб от уколов шипов. Для лимацид достаточно было двух укусов шершней, чтобы погибнуть, но даже на краю гибели они активно плевались плазмой. Погибая, свирепый лимацид достал всё же последнего самого юркого веспина, но не насмерть, так как Мышь, зачем-то сбил лимациду прицел, проорав заклинание землетрясения "Бамбарбия кергуду!" Зашатавшаяся земля и привела к тому, что сдыхавший лимацид не сумел насмерть поразить противника, а только отшвырнул того к ногам Мыша. Рядом с Мышом кубарем упало тело большого шершня, своим видом несколько отличавшегося от всех других. У этого шершня было сожжено одно крыло, переломаны две лапы и текла жидкость из дыры в боку. Насекомое оставшимися лапами скребло землю и шипело от боли, но остановило свой фасетчатый взгляд на Мыше.
— Младший Брат? —
Видно было, что насекомому оставалось жить не долго.
Мышь вздохнул и, шагнув к ужасному существу, выставил перед его мощными жвалами все склянки, какие только были у него.
Шершень выбирал не долго. Он оставшейся лапой указал на склянку с красной жидкостью:
— Помоги открыть, — прошипел он.
Мышь открыл, указанную склянку и сунул её в лапу шершня, который тут же отправил содержимое склянки в свою пасть, или как она там у них называется. Сразу же уровень жизни этого существа стал резко подниматься, срослись поломанные лапы, стало восстанавливаться крыло и перестало течь из дыры в боку. Шершень уже самостоятельно взял склянку с зелёным содержимым: его выносливость также резко восстановилась.
— Не жалко? — уточнило свирепое существо, указывая ещё на одну красную склянку.
Мышь помотал головой, дескать, такие мелочи. Шершень опрокинул в пасть красную жидкость: теперь его жизнь не только поднялась, но восстановилась полностью, на уровне 130 пунктов. Все раны мгновенно зажили. А у Мыша их красных склянок ничего и не осталось. Он только что скормил шершню 150 пунктов жизни. Ничего, дело наживное: так думал Мышь, глядя на воспрянувшего духом шершня. У того даже голос стал звонким, а не шипящим, как раньше.
— Благодарю, Младший Брат, — заявил веспин. — Это забери, пригодится. — Он указал на оставшиеся склянки.
— А в эти пустые, набери плазму лимацид, пока их плазма ещё живая, тебе она пригодится, — он подвинул к Мышу три пустые склянки.
— Как набрать? — затупил Мышь.
— Пошли, покажу, как это надо делать, — поманил за собой Мыша шершень.
Он подвёл неопытного игрока к поверженной туши лимацида и показал на теле врага специальные органы — железы, выделяющие плазму. Та ещё продолжала выделяться тонкой струйкой из желез, и была жива.
— Осторожно только, чтобы на шкуру тебе не попала плазма, Младший Брат, а то сгорит шкура до кости, и остерегайся шипов. Кстати о шипах: потом выруби себе их несколько штук, это хорошее оружие для магов, таких как ты.
С великими предосторожностями Мышь заполнил все три склянки плазмой. В склянке жидкость стала серого цвета с блёстками. Инвентарь определил эту вещь, как яд сотого уровня ядовитости. Так что у Мыша теперь опять было 19 склянок, вот только склянок на восстановление жизни не осталось. Шипов, чуть ли не метровой длины, игрок нарубил пять штук, под одобрительный взгляд шершня. Рубились эти шипы ножом только близко к телу слизня, и больше нигде, такие они были в других местах крепкие.
Выживший шершень собрал перевязи с оружием со своих убитых товарищей и нацепил эти перевязи на себя.
Печально оглядев поле, боя он сказал:
— Ну, что, Младший Брат, полетели?
— Куда? — опешил Мышь.
— В город, — сообщил шершень. — Куда ж ещё?
В город, к людям, хоть к какому-то обществу Мышь был готов лететь хоть сейчас же, да хоть в деревню, ему эти развалины и джунгли уже надоели своей постоянной опасностью и постоянными квестами, получаемыми от системы. Вздохнуть некогда. Вот только он не спросил, в какой город они полетят. А шершень имел в виду свой город: Город разумных шершней веспинов, где правила королева шершней Виринея 26-я.
На королевском совете города разумных шершней рассматривались текущие дела в городе, ситуация на фронтах войны с разумными блаберидами и, особым пунктом повестки дня, рассматривался вопрос о Пророчестве.
На совете присутствовала сама королева Виринея 26-я, принцесса Диодора и главы всех сословий: Главный аристократ, Главный стражник, Главный воин, Главный разведчик, Главный рабочий и Главный маг. Увы, но общество веспинов было сугубо сословным. Это было обусловлено самой их природой, так как из личинок появлялись не просто новые шершни, а особи с уже заложенными в них особенностями. Это обстоятельство было бедой разумных шершней, но против природы не попрёшь.