Игра Лазаря
Шрифт:
– Уймись, Агата, уймись. Сидеть! Сидеть!
У Лазаря мурашки побежали по спине... Знакомая кличка. Он попытался вспомнить, где мог слышать её, но вместо ответа нечаянно вызвал воспоминания об Энуо и его брате. Интересный случай. Кто бы мог подумать, что смерть старшего брата, одиночество младшего и собака сплетутся в инсоне в столь причудливой форме? Они бы целую вечность ходили вокруг разгадки, висевшей прямо под носом, если бы не Сенс со своей газетой.
– Непоседливая какая, – Яника вкралась Лазарю под локоть, и он снова
– Молодая ещё, – сказал мальчишка, защёлкнув кольцо на ошейнике Агаты. – Глупая.
Мысль Лазаря оттолкнулась от газеты Сенса и поплыли дальше. А ведь если бы не Яника, неизвестно, догадался бы он, что отверженный и одинокий мальчишка найдёт утешение в таком простом и искреннем существе, как животное. В собаке. А вот Яника поняла. На каком-то подсознательном, экстрасенсорном уровне почувствовала, уловила корень проблемы, и направила его мысли в нужное русло. И в истории с Ником она тоже попала в точку, причём задолго до того, как появились первые фактические доказательства. Она анализировала ситуацию на каком-то интуитивном, эмоциональном уровне, пропускала через себя, ощущала инсоном, а не умом.
Лазарь попытался вспомнить остальные Игры, выигранные ими вчистую, чтобы определить вдохновителя этих побед, но так и не смог выделить кого-то конкретного. Похоже, после истории с Ником они с Яникой срослись в единый слаженный организм. Он размышлял – она подхватывала, она начинала фразу – он заканчивал.
У неё определённо чутьё. Поистине собачье чутьё. И сейчас это чутьё снова подталкивало его к переосмыслению ситуации с совершенно новой точки зрения. «Душевной», но не логической. Она снова совала свободный конец булиня ему в ладонь – оставалось только потянуть.
Некоторое время они молча наблюдали за удаляющимися по аллее мальчишкой и его собакой. Потом Яника указала на ступеньки и тропинку:
– Ну, что – вверх или вниз?
«Верх» подразумевал путь домой, «низ» – продолжение прогулки по парку. Лазарь бы с удовольствием выбрал «верх» – он порядком озяб и проголодался – но кому какое дело, чего хочет он? С девчонками всё наоборот. Если они интересуются твоим мнением, значит, самое время забыть о нём. По правилам политеса от него требовалось осведомиться:
– Ты не устала?
– Немножко, – она крепко обхватила его руками за талию и прижалась ещё крепче.
– Если хочешь прогуляться ещё, забирайся ко мне на закорки. Но предупреждаю сразу – проезд платный.
Яника уже собралась рассмеяться, но тут Соломон Бёрк снова затянул песню про вечную несвободу из недр красной дутой курточки. Девушка отлепилась от Лазаря и принялась ощупывать себя в поисках телефона. Наконец, выудила из кармана такой же красный, как и куртка, мобильник. Мельком взглянув на экран, она сбросила звонок движением пальца и запихнула телефон обратно в карман.
Проиграв короткую борьбу с любопытством, Лазарь как бы между прочим осведомился:
– Б.Ф.?
–
Перевела в шутку. А чего ещё он ожидал? Что она упадёт на колени и примется вымаливать у него прощения? И всё же мимолётное мгновение, на которое окаменело её лицо при упоминании «БФ», не ускользнуло от внимания Лазаря даже в полумраке слабоосвещенной аллеи. Внутренности онемели, как бывает, когда мчишься в машине на огромной скорости, и вдруг дорога резко уходит…
– Вверх.
– Недопонял: что?
– Идём наверх, – приняла решения Яника. – Я устала и хочу в душ.
5
Во дворе они наткнулись на Дару. Девушка стояла на крыльце, странно перекатываясь с мысков на пятки, и возилась со связкой ключей. Подойдя ближе, Лазарь уловил амбре алкогольных коктейлей: где-то она куражилась весь вечер, да ещё без Аймы?
Дара оглянулась.
– А, это вы... – недружелюбием разило куда резче спиртовых испарений. – Гуляем? – она хихикнула. – А я что-то дырочку найти не могу…
Она вдруг прекратила искать ключом замочную скважину и вперилась в Янику таким взглядом, от которого даже Лазарю стало не по себе. Немая сцена длилась с минуту. Потом Яника, донельзя смущённая, полезла за своими ключами, быстро отомкнула дверь и исчезла в полумраке спящего дома.
Лазарь собрался последовать за ней, но ледяные пальцы Дары сомкнулись на его запястье:
– Надо поговорить.
– Сначала проспись.
Его разбирала злость. Хотелось выдернуть руку, да так, чтоб Дара не устояла на ногах и полетела на пол. Сейчас Лазарь не мог поручиться, что стал бы её подхватывать.
– Нет, сегодня, – упрямствовала Дара.
– Потому что завтра не хватит духу? – угадал Лазарь. – Ах, эта волшебная сила алкоголя: превращать слабаков и трусов в пьяных слабаков и трусов.
Дара ловко захлопнула дверь и привалилась к ней спиной, преградив Лазарю путь. Скрестила на груди руки, закусила нижнюю губу и уставилась на Лазаря оскорблённым взглядом, будто это он вынуждал её к нежеланному разговору.
Терпение Лазаря подходило к концу, когда она заговорила:
– А я всё жду-жду, когда он попросит меня посмотреть её… а он, похоже, и не спешит.
Интересно, думал Лазарь, что не даёт ей покоя на самом деле? Полное отсутствие его заинтересованности в этом вопросе или собственное любопытство? А может, и то и другое?
– Если честно, – продолжала Дара, – я думала, ты прибежишь ко мне с этим ещё полмесяца назад. В тот же день, когда у вас… – она скорчила гримасу, неуклюже взмахнув руками, – началось всё это.
В её вопросе отчётливо звучали нотки ревности, но их заглушали другие, более мощные – злости, низведённой до ненависти. Понять бы ещё, кому она адресована.