Игра на грани. Навсегда моя

Стоун Юлия

— Скажи, а твой отец был Глеб Шаталов?

— Угу, — Марк на секунду завис, собираясь добавить что-то к этому, но в итоге резко выдохнул и отвернулся.

К этому моменту мы уже подъехали к офису и заехали на парковку руководства. Миленько. Я тут ни разу не была, а как оказалось она была достаточно большая.

— А как ты решил вопрос с моей работой? Если мой босс узнает, что у меня с тобой отношения, Марк, то меня выгонят в тот же час!

Работу терять не хотелось, вопрос с Романовским я планировала как-то закрыть, а вот искать новую работу на пороге повышения — это больно.

— Хах. Вика, если кто-то тебя и сможет отсюда уволить, так это буду только я.

Мы зашли в лифт и с нами зашли

еще два охранника. Я все никак не могла переварить его слова, что это значило? Поэтому, уставившись на него через зеркало, гневно выпалила:

— Ты! Блин, хоть когда-нибудь можешь нормально рассказать? От «А» до «Я».

Двери лифта распахнулись, и мы оказались на этаже руководства. Наш генеральный директор стоял недалеко от входа в конферец зал и, увидев Марка, пошел к нам навстречу.

— Могу, но не здесь. Потерпи, — почти шепотом сказал Марк, наклонившись к моему уху.

— Романовский, удели мне пятнадцать минут, нужно обсудить кандидатов на пост финансового директора.

Марк провел меня до своего кабинета и велел ждать внутри. Получается, что он больше не финансовый директор компании? Тогда кто? Наш медиахолдинг никогда не принадлежал Шаталову. Вроде бы.

Глава 19

Александр Колесников

День с утра уже казался адом: проблемы в бизнесе Ирины заставили меня бросить все дела и мобилизовать всех своих друзей — лучших адвокатов страны, чтобы узнать их мнение и перспективы судебного процесса против ее компании. О том, что на складах с сырьем были серые камни, не знал никто. Уверен, Ира бы не стала так рисковать.

Ситуацию омрачало то, что контракты были подписаны три года назад, когда в компании был другой генеральный директор, и теперь толком ничего не узнать: все следы были тщательно скрыты. Но за три года поставок такие проблемы вскрылись только сейчас, и это было более чем странно.

Моя жена два часа назад вошла в здание Следственного комитета для дачи показаний по этому делу с одним из самых сильных адвокатов столицы, и до сих пор ее телефон был недоступен. Это заставляло мой пульс учащенно биться, а пальцы нервно стучать по столу.

Плюсом ко всему, дочь была недоступна с воскресенья, из-за чего Ира сегодня с утра нервничала даже больше, чем из-за предполагаемого обвинения. Вечером мы собирались навестить дом Вики.

На телефоне высветился входящий звонок от парня дочери, мы обменялись контактами при первой встрече. Сама встреча была крайне странной, но у Вики по-другому и быть не могло бы. Тело сковало чугунными цепями. Может, что-то случилось с дочкой?

— Слушаю.

— Александр, это Марк Романовский, ваш будущий зять.

Повисла пауза, и я не знал, радоваться ли тому, что Вику против воли тащат замуж, потому что иначе она ни за кого не пойдет, или накостылять этому идиоту за то, что портит нервы моей дочери.

— Давай сейчас коротко, Марк. С Викой что-то случилось? Мы до нее дозвониться не можем.

— Не беспокойтесь, я не отниму много вашего времени. С Викой всё хорошо, она со мной. Вы помните дело Глеба Шаталова?

В сознании как молния в ночи ослепили ярким блеском воспоминания о этом человеке. Беспринципный мерзавец, сделавший огромное состояние через хитрые ходы приватизации и выкупа акций заводов у сотрудников в начале девяностых. Но в итоге создал империю в сфере производства минеральных удобрений, подсадив на свою продукцию еще часть соседних стран. Имея всё, он решил поиметь весь мир вокруг, бессовестно и на грани закона. Его жена подала на развод, а он обратился ко мне для представления его интересов в суде. Помню, помню.

— Допустим. Какое это имеет отношение?

Марк выдохнул с усмешкой в трубку и произнес,

пожалуй, самую неожиданную фразу в моей жизни:

— Я его родной сын. Это же вы занимались их разводом с Натальей, помните, процесс длился целых три года?

Все, о чем я мог думать, — это перебирать слова ненормативной лексики русского языка, чтобы выбрать наименее плохое и произнести его вслух, но и на этом не получалось сосредоточиться.

Марк Романовский, парень моей дочери — сын Шаталова. Прекрасно. Я думал, у нас проблемы только с бизнесом жены, а оказалось, что у нас проблемы похлеще.

— Да уж, такое не забывается. И что ты хочешь, Романовский?

— Я бы хотел, чтобы вы умерли в страданиях, но раз вы отец моей будущей жены, то ради неё я не буду вас трогать.

И зачем ему Вика? Единственная мысль — это то, что он хочет мне отомстить через неё, принудит к отношениям и браку и будет вести себя так же, как и его обезумевший отец, трахая любовниц на глазах у жены.

— Но взамен мне нужно, чтобы Вика никогда не узнала деталей развода. Весь интернет я уже подтер на эту тему. Никто и не вспомнит, что именно вы представляли интересы Шаталова в суде. Мы с вами поддерживаем легенду дружеских отношений. Иначе я доведу дело Ирины до суда и устрою ей многолетний отдых в тюрьме, доказательств её вины у меня выше крыши. А вашу дочь спрячу так, что вы её не найдёте никогда.

Мразь. Такой же, как и его отец. Зря Наталья тогда согласилась на условия мужа и отдала всё ради этого Марка, а он вырос таким же мерзавцем.

Мелькнул вопрос: он ещё три года назад приготовил эту подставу с камнями?

— Обсудим при личной встрече. Дочери про Шаталова я ничего не расскажу.

Наш разговор был окончен, но казалось, что вся западня, в которую мы попали, только поблескивала впереди.

Подробности того развода было больно вспоминать. Даже на вершине айсберга отношений Шаталовых было столько дерьма, сколько ни одни очистные сооружения в мире за месяц бы не смогли переработать. Когда его жена решила подать на развод, он использовал угрозы, шантаж, психологическое насилие, но потом переключался на дорогие подарки, вымаливание прощения и даже бросал употреблять алкоголь и запрещенные вещества, чтобы выглядеть лучше в глазах жены. Но Наталья многое видела и не позволяла больше влиять на себя. Она дождалась, когда их сыну исполнилось восемнадцать, и подала на развод. До развода Марк несколько лет учился в Германии, поэтому не знал всей жести, которую вытворял Глеб Шаталов на глазах своей жены.

Дело Шаталова было единственным в моей практике, когда я нарушил закон и действовал против интересов клиента. Я умолял Наталью подписать мировое соглашение с выделением части имущества и денег, но она была непреклонна, её единственным условием стало забрать у мужа три картины известных художников, за которыми она гонялась по всем аукционам мира. Их цена была не сравнима с состоянием Шаталова, но когда он узнал, что ей нужны именно эти вещи, распорядился сдать их в музей на хранение, чтобы потрепать нервы Натальи. Не знаю, почему он так держался за этот брак, но война за эти несчастные картины длилась почти три года. В итоге за это время я успел встать на сторону Натальи и по нашему с ней устному соглашению пошел на хитрость в этом деле: я уговорил Шаталова продать картины на закрытом аукционе, дабы ей насолить, а на самом деле Наталья с помощью своей семьи в Германии инкогнито выкупила их снова. Это было сложно провернуть, но я надел знакомых, кто согласился это сделать. Цель Шаталова была — оставить жену без копейки денег, лишить всего, чтобы она не смогла уйти. Но родная сестра Натальи крайне удачно вышла замуж в Германии и не бедствовала. Не помню всех деталей про их сына, потому что к тому времени он полностью отказался общаться с отцом и не появлялся в стране.