Игра на возвращение
Шрифт:
— Случилось то, что Дэмиен решил прогуляться на Землю по каким-то своим причинам и вот результат.
— Он встретился с Лиссандрой? — Влад внимательно разглядывал вампира. Тот лежал неподвижно, и почему-то при взгляде на него на ум приходила сломанная кукла.
— Он специально шел, чтобы увидеть ее, — всхлипнула Энжи. — Велел мне не следовать за ним, а я как чувствовала, что что-то происходит.
— Да не причитай, — прикрикнула льярка на подругу. — Лиссандра его сильно потрепала и собиралась заставить испытать все, что пришлось перенести ей самой. Энжи меня разбудила, когда Дэмиен перенесся
— А что она с ним сделала? — Влада жалась к Владиславу, словно пыталась найти утешение.
— Без подробностей, — поморщилась Диана. — Тебе потом кошмары будут сниться. Могу только сказать, что они только начинали развлекаться.
— Они? — Влад недоуменно посмотрел на Авенира. Тот мрачно кивнул и хотел что-то сказать, как вдруг его прервал вопль Энжи.
— Он шевельнулся!
Дэмиен, до этого момента лежавший неподвижно, и впрямь чуть дернул рукой. Дальше началось такое, от чего Владу замутило. Энжи рывком придвинулась ближе, к самому лицу повелителя вампиров, одновременно доставая откуда-то из складок платья небольшой кинжал. Узкое лезвие с легким треском пропороло руку вампирки, кровь потоком хлынула прямо на губы Дэмиена.
— Господи, — пробормотала Влада, глядя как полуживой вампир жадно глотает бордово-красную влагу. В толпе магов ветерком пролетел облегченный вздох.
— Он вылечился?
Диана встала с колен, потянулась. Авенир неслышно переместился ей за спину, обнял за талию, властно прижимая к себе.
— Нет, до этого еще далеко. Мы едва смогли привести его в сознание, а вампирская кровь ускорит регенерацию. Но насчет душевного здоровья, теперь все зависит от него. Мы очень старались поддержать его магическими вливаниями.
— Маги так любят вампиров?
— Просто Дэмиен единственный кто сдерживает своих подданных от массовых нападений, — усмехнулся Авенир, обнимая бледную льярку. — Поэтому его гибель нежелательна.
— А кто еще был с Лиссандрой? — вспомнил Влад. — Ты сказал "они".
— Ах, это, — поморщился чародей. — Она подняла своего помощника. Странную тварь, которую на Варии прозвали Кукольником.
Красное небо мира Шааба окрашивало природу в горячечный бред больного. Словно окровавленный, виднелся город и его, теперь уже счастливые, жители. Семь лет мира после многотысячелетнего террора. Семь лет, когда мостовые краснеют от закатных лучей, а не от свежей крови.
В багряных плитах тронного зала отражались начищенные светильники. Солнце только начинало появляться из-за горизонта, забрасывая красные лучи сквозь узкие окна зала. Селар застыл возле одного, бездумно глядя на дворцовую площадь, украшенную клумбами и статуями. Сколько раз он вот так стоял и смотрел, сначала в роли советника, потом как полновластный правитель всего мира.
Руки в традиционных алых перчатках сжались в кулаки. До скрипа суставов, до боли. Перевертыш не смог уснуть в эту ночь. Сначала он попытался войти к Кире в комнату, но наткнулся на тоскливо-ненавидящий взгляд подруги. Девушка сидела на кровати, подтянув колени к подбородку
Перевертыш прикусил губу, чувствуя, как на подбородок брызнула струйка крови. Диана тоже не любила его мир, льярке трудно было находиться здесь, ощущая его боль, накопленную веками.
Кира тоже не может находиться в этом мире. Он будет последним идиотом, если будет думать по- другому. Нужен выход.
Селар с грохотом ударил по стене рядом с окном, чувствуя, как кулак почти разбивает камень. Да, это он умеет: разрушать, разбивать, портить.
Но ведь учиться и созидать! Шааб тому яркий пример.
— Чувствуешь этот мир? — шепот пролетел по залу, отразился от стен. Селар не обернулся: призрак появлялся всегда внезапно.
— Все не можешь успокоиться?
— Я не устаю наблюдать за переменами, — высокая фигура, закутанная в темный плащ, подплыла ближе. Из-под низко надвинутого капюшона выбивались пепельные пряди волос.
— А откуда такой ехидный тон? — Селар искоса взглянул на собеседника. Призрак бывшего правителя колыхался рядом и смотрел в окно. Рассветные лучи свободно пронзали его насквозь.
— Тебя восхваляют, — прошептал Дар Квелл. — Эти мелкие людишки и прочие создания не устают благодарить тебя за то, что Шааб избавился от такой твари как я.
— Заткнись, — голос прозвучал устало. — Тебе самому не надоело?
— Парадокс, однако, — хихикнул призрак. — Тварь спасла мир от другой твари. И ведь сейчас никто не вспоминает, кто по большей части проливал кровь. Как тебе алые перчатки, Селар? Не находишь их несколько символичными? Хотя, в твоем случае, их надо делать на всю длину рук.
— Какая разница? — процедил Селар. — Неважно кто занимает трон. Если мир принял правителя, то так тому и быть. Я верну Шаабу прежнее могущество, пусть на это придется потратить сотни лет.
— Но он навсегда останется погруженным в цвет крови, — прошелестел призрак. Перевертыш готов был поклясться, что он довольно ухмыляется.
— Ты не хуже меня знаешь, что так оно и будет. Шааб стал кровавым кошмаром со времен моего правительства. Но небо не заголубеет, а листва не станет вновь изумрудно-зеленой пока на троне сидит тот, кто пролил крови больше всех. Мир принял тебя, Селар, признал своим правителем. Но ты покрыт кровью жертв, и Шааб чувствует это, впитывает их боль и крики. Помнишь, когда ты принял свой настоящий облик? Сколько тогда пролилось драгоценной алой влаги?
Селар не собирался показывать какому-то призраку свое смятение. А память услужливо подсунуло тот момент. Один из самых ярких в его обширной памяти. Черт, иногда мужчина страстно желал, чтобы амнезия осталась с ним навсегда.
Дар Квелл рассмеялся тихим морозным смехом.
— О, вижу, что помнишь! Да, много мятежников тогда погибло от твоих рук. А еще больше сошли с ума при виде истинного облика моего великолепного советника. Я удаляюсь, новый наивный правитель. Ты прожил три тысячи лет и не понял самого главного, — призрак вдруг подплыл совсем близко и шепнул. — Не мы правим Шаабом, он подчиняет нас!