Игра на вылет
Шрифт:
Ваша игра сыграна. Вы теперь — отходы производства. Зола. Раньше, когда в вас была вкраплена информация, цена ваша была поболе. Но информацию вы отдали. И цена вам стала бросовая. Никто теперь за вас воевать не будет. Смысла нет. Вы слишком мелки, чтобы ломать за вас копья. Так что думайте.
— Что вам от меня надо?
— Вас. Вы оказались отменным специалистом. Разбрасываться такими — непростительная роскошь.
— А в качестве вступительного взноса, конечно, информация? Это я уже знаю. Это мы уже проходили.
— Нет.
Ну тогда я вообще уже ничего не понимаю. Ничегошеньки! Зачем они меня повязали, если им безразличны заключенные в моей голове знания? И зачем тогда оставили в живых? Это противоречит всякой здравой логике. Если человек не нужен — его оставляют в покое. Если хотят избавиться — убивают. Если оставляют в живых, но не оставляют на свободе — хотят что-то узнать. Куда уж проще.
А здесь ни то, ни другое, ни третье?
Что-то четвертое? Но что?
Представить невозможно!
Может, меня так по голове припечатали, что я способность здраво мыслить утратил? Но тогда тем более не понятно, к чему я им такой дефективный.
— Не ломайте голову. Я сказал вам правду. Нам нужны вы.
— Урожай, что ли, с полей убирать по разнарядке, чтобы более ценных работников с рабочих мест не срывать?
Он только вздохнул в ответ.
— Ладно, давайте вскрывать карты.
Дальше он мне рассказал такое, что у меня уши в трубочку сворачиваться стали в знак протеста. Он рассказал мне все!
Вначале о понятном. О заговоре. О планах покушения. Об учебном лагере. О неудавшейся Акции. Он знал такие детали, о каких я даже не ведал. Впрочем, это меня не удивило. На то он и заговорщик, чтобы знать о заговоре все.
Но он рассказал о том, о чем не мог знать в принципе!
Он рассказал о Конторе, о которой в стране были осведомлены всего несколько человек! Он рассказал о расслоении внутри Конторы, о чем не догадывался даже я, ее непосредственный работник!! Он рассказал о гибели в метро моего Куратора. И о Кураторе Куратора (!), вышедшем на меня впоследствии.
Боюсь, он мог рассказать и о самом главном начальнике Конторы, если бы я его попросил! Только я просить не стал. Страшно. Такие сведения в голову запускать, все равно что серебряный рубль в медную копилку вталкивать. Лопнет копилка. Рассыплется на куски. Ну его.
Меньше знаешь — дольше живешь. Хоть даже лишний час.
Он действительно знал больше меня. Даже в той сфере, в которой я знал много больше других.
Он не лгал.
И я начал догадываться. Я начал постигать истину, которую, если говорить честно, мне бы постигать не хотелось.
Я задал ему вопрос. Один. Но самый главный для меня.
Он на него ответил! Исчерпывающе.
На этот вопрос мог ответить только человек, который читал мой
Он читал мой рапорт!
Он читал рапорт, который я из рук в руки вручил Президенту!
Дальше была безнадежность! Дальше я мог только капитулировать.
— Что я должен делать?
— Служить нам и вместе с нами.
— Как?
— Честно.
Больше он не сказал ни слова.
— Думайте. Я приду завтра.
Я думал всю ночь. И не придумал ничего. Они были сильнее по всем пунктам. Вкруговую. Я попал в положение хорошо натасканной собаки, которую судьба вывела вдруг против тигра. Да, я умел лаять, наскакивать, рвать глотки. Я умел много больше других собак. Но я не умел побеждать в схватке с тигром! У нас были разные весовые категории. Единственное, что я мог, — это укусить полосатого великана за хвост и мгновенно погибнуть под ударом могучей лапы.
Лезть в подобную не сулящую ни славы, ни победы драку — себя не уважать. Я не сторонник колочения лбом по броне танка. Если, конечно, тот лоб не бронебойный. Я привык бросаться в драки, которые обещают хотя бы один шанс на победу из ста. Хотя бы полшанса. И еще я бросаюсь в драку, когда за моей спиной кто-то стоит. В этот раз за моей спиной была пустота.
Мне действительно некуда было бежать. И незачем. Президент предал меня. Он получил то, что желал, и отдал переставшую ему быть нужной пешку. Я не прошел в ферзи. Хотя и дошел до последнего ряда клеток. Меня просто сбросили с доски щелчком пальца.
Идейная борьба кончена. Идейная борьба оказалась фикцией. Мне некому больше служить. Мне бы теперь только жизнь спасти. Если ее еще имеет смысл спасать.
— Вы предложили вскрыть карты? Давайте вскроем последнюю, — потребовал я в начале нашего следующего разговора. — Меня сдал Президент?
— Вам обязательно нужно это знать?
— Обязательно. Без этого дальнейшего нашего разговора не получится.
— Вы знаете пословицу про спящего льва, которого лучше не дергать за усы?
— Меня сдал Президент?
— Одумайтесь! Человеку не всегда полезно знать то, что он хочет знать. Ведь вы же не стали спрашивать меня о Руководителе своего Учреждения. На это у вас хватило разума.
— Меня сдал Президент?
— Вы все равно не сможете осознать правду, даже если узнаете ее...
— Президент? Я спрашиваю последний раз и после этого замолкаю.
Тишина. Наверное, целую минуту.
И ответ. О котором я догадывался заранее. Который я не хотел слышать.
— Да. В какой-то степени.
— Значит, сдал!
— Я предупреждал — вы все неправильно поймете...
— Сдал!
— У вас будут еще вопросы?
— Будут...
Теперь я не хотел молчать. Теперь мне было не для кого молчать. Теперь мне было все равно. И-я задал давно мучивший меня вопрос: