Игра на выживание
Шрифт:
Тем временем за процедурой последнего прощания из дома, расположенного напротив антикварного салона, наблюдал человек с биноклем. Этим человеком был Зорькин – живой и невредимый. Правда, теперь Светослава Юрьевича никто и никогда не узнал бы. Он совершенно изменил внешность: другими стали не только нос, губы, щеки, но даже волосы. Из пепельного блондина с длинными прядями, стянутыми в хвостик на затылке, он превратился в шатена с вьющимися волосами и короткой стрижкой. Его бледные водянистые глазки при помощи контактных линз стали карими. Бесцветные брови приобрели темно-каштановый цвет, и их форме могла бы позавидовать даже светская красавица: настолько густыми, с причудливым изломом, они стали, подчеркивая правильные черты лица.
Светослав Юрьевич любил все проверять и перепроверять, такая уж была у него натура, поскольку людям он никогда и ни в чем не доверял. Именно поэтому и сейчас он наблюдал, как закрытый гроб со старыми книжками внутри стоял посреди двора и как пенсионеры тихо шептались вокруг него. Подъехал специальный автобус, все стали садиться. Вскоре небольшой похоронный транспорт двинулся в сторону крематория. Зорькин тоже вышел из дому, сел в серебристую «ауди» и направился на кладбище. Он собирался отследить всю процедуру до конца.
Спустя девять дней в галерее собрались за столом сотрудники и вдова. По традиции каждый сказал о покойном какие-то слова, испытывая легкую неловкость, поскольку все сказанное было неискренним. После поминального стола дверной колокольчик известил о приходе посетителя. Перед Гертрудой Егоровной стоял давний знакомый мужа по антикварному бизнесу, некто Антипов.
– Примите мои соболезнования, – сухо сказал коллега покойного.
Вдова антиквара внутренне напряглась. Она инстинктивно испугалась того, что после смерти мужа могут открыться какие-то долги. Хотя через мгновение, вспомнив особенности характера покойного супруга, она расслабилась. Зорькин не только ни у кого не брал в долг, не признавал кредитов, но и никогда и ни при каких обстоятельствах никому денег не одалживал. Об этих своих принципах за время их семейной жизни он говорил столь часто, что она могла о долгах не волноваться. Однако, как выяснилось через несколько секунд, основания для беспокойства были. Антипов протянул ей документ. Она прочла название: «Завещание» – и вскинула в недоумении брови. Холодное лицо гостя оставалось бесстрастным.
Зорькина стала читать завещание, и в голове ее словно кто-то опустил штору, куда не проникал не только солнечный свет, но и элементарный здравый смысл.
Согласно воле ее покойного мужа, все имущество переходило в собственность Антипова. В документе подробно перечислялось: приватизированное помещение антикварного салона, каждый предмет, каждая картина и каждая вещь в галерее.
Гертруда подняла недоуменный взгляд от бумаги и прошептала:
– Не понимаю…
– Нет ничего непонятного, – сообщил ей Антипов. – Завещание вашего мужа и моего партнера написано за день до его скоропостижной смерти. Вот число. Все законно, заверено нотариально. Я хотел бы договориться о сроках, когда вы заберете свои вещи и покинете помещение. У меня тут намечены ремонтные работы, все буду менять: ламинат – вместо паркета, думаю сделать венецианскую штукатурку, мебель увезу на склад. Короче, даю вам и вашим сотрудникам сутки, чтоб все здесь закончить.
– А я?!.. Как же я? Что со мной? – Гертруда подняла на Антипова глаза, полные слез.
– Вы?! – Он взглянул на нее равнодушно. – Вы сидите дома, у телевизора, и смотрите сериалы. Что еще вам делать? – Он обернулся к двери, там стояли два крепких парня в костюмах. – Тут мои ребята побудут, пока вы соберете свои пожитки и передадите им ключи от всех помещений. Ремонт начинаем завтра, в восемь утра.
– Если б ты не сдох, я бы тебя придушила своими руками! –
Виновник всех происшедших событий, условно покойный Зорькин, ехал в уютном спальном вагоне поезда, направлявшегося в славный город Киев. Именно здесь, в столице независимой Украины, он намеревался начать свою жизнь с чистого листа. Пассажир выкупил двухместное купе для себя одного. Дал хорошие чаевые проводнику, чтобы его не беспокоили, и, глядя на пробегавшие за окнами вагона пейзажи, еще раз тщательно обдумал все то, что оставил в прошлом: не совершил ли где ошибок? Дорога была долгая, можно было спокойно, не торопясь, пролистать страницы своей биографии.
Бывший шустрый комсомольский функционер Зорькин с приходом капитализма быстро сориентировался и стал собирать антиквариат. Для этого у него были все основания. Его родители, числившиеся в советской партийной элите города, приобретали антиквариат еще в 40—50-е годы двадцатого века. В те времена существовал рынок, в полном смысле этого слова, в виде «барахолок» и комиссионных магазинов. Однако сфера собственно антикварной торговли была достаточно узка. В условиях постоянного товарного дефицита, бедности большей части населения, тратившего практически всю зарплату на покупку продовольствия, приобретение предметов антиквариата как дорогих вещей, имеющих неутилитарную функцию, могло осуществляться только очень ограниченным кругом людей. Его родители входили в этот круг.
Сам Светослав, тогда еще молодой парень, сообразил, что если уж вкладывать деньги, то со смыслом и пониманием конъюнктуры. По его убеждению, каждая приобретенная им вещь обязательно должна быть единичной, индивидуальной. Он понимал (подсказали музейные сотрудники), что к этой категории всегда будет относиться старинная живопись. Освоив мир антиквариата, Зорькин чутко улавливал, на что растет спрос. Он одним из первых стал скупать советские картины 1950—70-х годов у полунищих советских художников или их потомков. Марки и монеты – свое детское увлечение – он тоже систематизировал, сгруппировал разрозненные экземпляры, создав несколько целостных коллекций, чем, конечно же, гордился. Антиквариат для него превратился в своего рода азартную игру, причем шансов выиграть в ней было гораздо больше, чем в «блек-джек». Порой он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, если, приобретя что-то за сто долларов, позднее мог продать это уже за десять тысяч долларов. И дело тут было не только в прибыли, но и в элементе азарта. Еще один бонус, который усматривал антикварщик в своей деятельности, – повышение образованности, так как без прочтения целого ряда книг по искусству было не обойтись.
Примерно около года назад на Зорькина свалилась удача. Настоящая. Стопроцентная. Какая могла ему только сниться. Случилось так, что для резиденции президента одной соседней страны искали отделочные и драгоценные материалы, за тем и приехали в Екатеринбург. Помощник первого лица той самой державы договорился о прямых поставках малахита, яшмы, лазурита и других редких камней из столицы Урала в соседнюю страну. Был дан обед с представителями компаний, которые получили этот заказ. Зорькина тоже позвали. Помощник президента бывшей братской республики проронил в разговоре:
– Наш шеф любит советскую живопись, у вас ничего нет на примете?
– Есть, очень даже есть! – с энтузиазмом воскликнул антикварщик.
– Президент хотел бы приобрести сразу целую коллекцию. Большую коллекцию. Чтобы сделать для нее галерею в своей резиденции. Вы могли бы навести справки? Мне вас характеризовали как человека грамотного…
– Я могу подготовить всю необходимую информацию в кратчайшие сроки, – щелкнул каблуками бывший функционер.
– Мы прилетим через неделю – отсматривать образцы продукции для резиденции. К этому времени хотелось бы уже получить какие-то списки картин с ценами.