Игра начнется в понедельник

Осадчая Виктория

— Я знаю. Но у тебя ведь теперь есть Фохтин. Попроси, а!

— Ты уже в конец ох. ел, Синицын? — взорвалась я — Ты меня продал ему, как какую-то вещь, и теперь просишь, чтобы я у него денег одолжила? Ты в своем уме?

— Да, тише ты — огляделся он снова по сторонам — Ну, ситуация у меня была безвыходная, а за тебя он предлагал хорошую сумму.

— Иди на х…й, Валера — я решительным шагом направилась к подъезду, но он меня догнал, несмотря на столь нелестное послание.

— Стой! Дариша — он упал на колени и обхватил мои ноги — Прости меня, прости.

Если хочешь, я лягу в клинику, как ты и просила. Только, пожалуйста, помоги.

Боже мой, чёрствый и немного циничный Валерий Синицын плакал. Матерь Божья! Этот мир сошел с ума!

Я не знаю, что тогда во мне щелкнуло, как я смогла поддаться на его провокации. Хм, что бы не говорили, а первая любовь она никогда не проходит бесследно. Мне бы стоило его за все ненавидеть, стоило бы послать ко всем чертям, но я устало вздохнула и произнесла о чём пожалела потом тысячу раз:

— Я попробую что-нибудь сделать.

Ну, вот нахрена мне нужен был этот геморрой? Взрослый тридцати четырехлетний мужик, который сам себе создаёт проблемы, а ты их расхлебывай, дура! Тебе же больше заняться нечем.

Всю дорогу до дачи с утра, я пыталась набрать номер Фохтина, с которого он мне когда-то звонил. Но тщетно, все время этот вежливо-приторный женский голос повторял, что абонент выключен, или находится вне зоны действия сети. А я уехала из города. Можно было бы брать офис Фохтин штурмом. Но… парник в этот момент оказался важнее.

Помидоры ровными рядами вырастали в этом чудо-инкубаторе. За ними мостился сладкий перец, огурцы, кабачки и капуста. К вечеру на открытом грунте появились грядки с морковью и свеклой. Вот только мне было интересно, для чего это всё? Нет, я не спорю, маме нравилось, она с апреля по октябрь жила на даче. К ней немного позже всегда присоединялся отец. И мне потом приходилось каждые выходные по два часа трястись в электричке, чтобы доехать к ним. Ладно, буду продолжать быть примерной дочерью, и плевать на Валерика, который почему-то не шел из головы.

Да не только из головы. Он раз за разом названивал мне, интересуясь протеканием процесса переговоров с Фохтин. А какие переговоры, если он не доступен?

Ночью из-за безумной усталости, свежего воздуха и недосыпания, я просто уснула убийственным сном. И даже не слышала, как телефон на подоконнике у кровати звонил несколько раз.

Это только утром поняла, что просра…проспала свое счастье. Фохтин снова был отключен. Блин, нет бы черкнуть эсэмэску ему, но руки безумно болели от вчерашних огородно-полевых работ, поэтому я просто не додумалась. Это, наверное, и называется деградацией.

— Ты чего вся такая потерянная? — поинтересовалась мама. О! Она меня знает как облупленную. От ее въедливого взгляда никогда и ничего не могло ускользнуть. Сканировала она моё настроение, как рентген, и всегда попадала в точку. Чего уж тут говорить, когда ты двадцать лет работаешь дознавателем, то у тебя любой человек, как на ладони.

— На работе небольшой аврал, а я здесь — постаралась как можно правдоподобнее соврать я. Тоже годы упорных тренировок.

— И

Валера никак в этом не замешан?

— Мам — закатила я глаза — Не напоминай о нем, пожалуйста.

— Ладно, как скажешь.

А бесценное время ускользало. Воскресенье, а Синицыну до завтра нужны деньги. Вот что делать?

Трель телефона уже после обеда заставила меня облегчено вздохнуть. Фохтин! Нашёлся!

— Говори быстрее, у меня мало времени — без приветствия, торопясь. Ладно, и мы это время тянуть не будем.

— Максим, помощь твоя нужна.

— Тебе?

— Моему бывшему мужу — отошла я как можно подальше, чтобы родители не слышали разговора.

— Дарина, ты вообще адекватная женщина?

— Максим, пожалуйста. Обратиться мне больше не к кому.

— Ты же знаешь, что меценатством для таких ублюдков я не занимаюсь.

— Знаю.

— И ты должна понимать, что деньги в долг я не даю.

— Я это тоже прекрасно понимаю.

— Об этом мы поговорим вечером. А хорошенькую головку свою прекращай забивать всякой ерундой.

Ну, вот, Валера, в первый раз ты меня продал, теперь я продалась сама из-за тебя. Это полный трындец! Хотя хотелось материться, но оставим это на потом. Ладно, одна проблема решена. А вот теперь появилась другая, и она гораздо страшнее предыдущей.

— Может, все таки расскажешь? — не унималась мама, когда я вернулась к ним.

— Ладно — вздохнула я. Все равно я обрекла себя на это — Проблемы с молодым человеком, только и всего.

— Вот в это верю — улыбнулся мой дознаватель.

— Ты, наверное, на электричке езжай — появился папа из дома — Я с мамой пока останусь.

— Хорошо! Подбрось до станции.

Я сняла с себя, наконец, свой дачный наряд в виде старого спортивного костюма, в котором до этого копалась в огороде, с болью посмотрела на свой маникюр, который и без этого требовал обновления, натянула джинсы с толстовкой и направилась во двор, где уже ждал папа.

— Вы без меня тут справитесь? — улыбнулась я на последок ободряюще, понимая, что эта жизнь для меня впредь заказана. Хотя, может, можно договориться с Фохтиным.

— Езжай уже, а то опоздаешь.

Не опоздала, даже ещё минут десять пришлось ждать, пока придет электричка. И потом два томительных часа ожидания. Даже уснуть не могла, боясь представить, что меня теперь ждёт. Он ведь мне даже не нравится, а я так бесцеремонно вверила себя ему.

— Теперь ты решила быть не доступной? Уже третий раз набираю — ответила я на очередной звонок от Фохтина.

— Я в электричке. Связь не везде ловит — оправдалась я.

— Ты сбегаешь?

— Наоборот. Возвращаюсь.

— Это правильно! Я тебя встречу.

— Звучит здорово. Не хочется толкаться в общественном транспорте — хотя я наверное сейчас бы предпочла давку, нежели его общество

Казалось, вся вселенская усталость навалилась на меня. И сейчас даже спорить не хотелось ни с кем. Но, характер, это такая зараза, который даже при таком раскладе остаётся собой.

Наконец! Конечная! Мой выход! Держись, подруга!