Игра навылет

Глинский Семен

Он свернул на почти неприметную тропинку и, цепляясь за кусты и корни деревьев, стал упрямо карабкаться по склону. Добрался до большого каменного лба, выступавшего из толщи горы, и, закинув рюкзак, заполз сам.

Отвязал от рюкзака подстилку и, развернув рулон, устроился на выступе со всеми удобствами. Умудрился даже подремать часик, пока поднимавшееся из-за горы солнце боролось с сиреневым туманом.

Взбодрив себя коньяком, открыл футляр и быстро, как на занятиях, собрал винтовку.

Приложил глаз к окуляру

и прошёлся оптическим прицелом по улицам и дворам посёлка – пусто там было и неуютно. Хотя какая-то жизнь, конечно, шла и будет продолжаться и после него.

Старуха выгнала из хлева корову, и, бодая штакетник, та пыталась повалить забор. Стая диких уток, пролетая над посёлком, неожиданно пошла на снижение и опустилась на пруд, рядом с его домом.

Он сместил прицел немного левее и посмотрел, что делается у соседей.

Грузовик стоял во дворе, и мужик крутился около него, подкачивая колёса. Крикнул что-то жене, стоявшей на крыльце, – она сходила в дом и принесла ему сумку. Он вынул кошелёк и швырнул сумку обратно, жене в лицо. Сел в кабину и, выехав из ворот, погнал к станции.

– На базу поехал, – сказал Фёдор. – Это пока он погрузится и по магазинам всё развезёт – времени уйдёт вагон. Хорошо, если до вечера обернётся, а то и в городе заночует.

– Долго тебе придётся его ждать, – не без злорадства заметил Тимофей. – Тут на пригорке сквозит хорошо. Яйца себе отморозишь – соседка в твою сторону не посмотрит больше.

– Ладно, убедили, – согласился он. – В самом деле стоит сделать укрытие.

Спустился по склону немного пониже и нарубил тонких берёзовых стволов и еловых веток. Соорудил каркас, связав палки крепкой бечёвкой, а на крышу шалаша настелил лапника. Провозился несколько часов, но оно того стоило. Получилось замечательное бунгало – уютное и почти не продуваемое ветром. В таком укрытии можно просидеть целые сутки, а если понадобится, то и дольше.

Вырезал из раздвоенной ветки рогатку и, вбив её в трещину, расколовшую гранит, сделал упор для винтовки.

Определил зону обстрела, взяв за исходную точку железнодорожный переезд, а за последний рубеж кучу дров.

Проверил возможную траекторию, сделав пробный выстрел по лесовозу, выехавшему с просеки. Долго держал на прицеле водителя – толстую тупую морду, а потом взял выше и левей. Нажав на спусковой крючок, увидел с удовольствием, что попал точно в мишень. Пуля вонзилась в узловатый нарост на бревне – и срезала толстый кусок коры.

Хлопок получился неожиданно громкий. Огромная стая ворон слетела с деревьев, растущих на склонах горы, – и рванула в небо.

Водитель посмотрел удивлённо на чёрную тучу, вдруг закрывшую солнце, – и надавил на газ. День кончался – нужно было спешить.

Торопились вернуться в город засветло менты – мимо промчался на скорости милицейский «газик».

Бежала шустро по обочине шоссе собака. Прыгнула в

кусты и, облаяв кого-то, потрусила дальше.

И только сосед тянул резину, откладывая встречу с неизбежным.

– Вот ведь гад ползучий! – возмущался Тимофей. – Столько людей его ждёт, а он плевать на всех хотел – на жену, на нас. Живут же такие сволочи!

– В темноте он тут не поедет. – Даже оставшись без головы, Фёдор рассуждал вполне здраво. – На дороге ямы, мост весь в дырах, а ещё и гололёд. Он ведь не камикадзе.

– Времени у тебя, братан, остался час, – констатировал Николай. – Максимум полтора.

– Всё, кончили бузу, – обрывая бессмысленные разговоры, сказал он. – Скоро сосед будет здесь.

Подвигался немного, разгоняя по телу кровь. Пошевелил замёрзшими пальцами, восстанавливая чувствительность.

Закрыл на несколько минут глаза, давая им отдохнуть, а когда открыл снова – увидел грузовик. Одолев крутой перевал, машина спускалась с соседней горки.

– В глаз ему сможешь попасть? – дыша жарко в ухо, спросил Тимофей. – Раньше-то ты хорошо стрелял. Когда обе руки ещё были целы.

Грузовик раскатился сильно под уклон, и его несло на скользкой дороге – всё быстрей и быстрей.

Он прицелился и выстрелил в переднее колесо. Шина сразу же лопнула. Машину развернуло и швырнуло к дровам, сложенным на обочине. Берёзовые кругляки раскатились по земле. Вдруг кто-то завизжал – громко, в голос. Кажется, это была собака.

– Давай кончай его, – сказал Николай. – Отмучался, красавец.

– Стреляй в голову, а потом в бензобак, – посоветовал Фёдор. – Никаких улик тогда не останется.

Мужик откинул дверцу и спрыгнул вниз. Вытер ладонью кровь со лба и, шатаясь, подошёл к канаве. Встав на колени, вытащил сбитую грузовиком собаку.

Животное билось в агонии, по телу пробегали конвульсии. Собака дёрнулась ещё несколько раз и, вытянувшись во всю длину, умерла.

Он оставил неподвижное тело на обочине и пошёл обратно к машине.

Хотел уже садиться в грузовик, но услышал за спиной какие-то звуки – и развернулся резко. Увидел двух лопоухих щенков, спрятавшихся за берёзовым чурбаком. Взял обоих и посадил в кабину, рядом с собой.

– Ну и чего ты тянешь? – спросил недовольно Тимофей. – Мужик сейчас заведёт мотор – и уедет.

– В самом деле, – сказал Николай. – Ты раздумал его убивать? А как же твоя любовь?

– Получается, что раздумал. – Он разобрал винтовку и убрал все части в футляр. – Вы уж извините меня, братаны, но такой грех на душу взять не могу. Мужа пристрелить рука бы не дрогнула. А этих сукиных детей живьём сжигать… Нет, я на такое никогда не пойду.

Он скатился кубарем с горы и очень резво прошагал по шоссе три километра. Поднявшись на платформу, увидел хвост поезда и, дожидаясь следующего, простоял на ледяном ветру долгих полтора часа.