Игра наяву
Шрифт:
Взглянув, наконец, на все, что хотел, я отлип от стены, расписанной граффити непристойного характера, и потопал дальше. Жилище мое находилось совсем рядом. Вон за тем углом дома, где прикорнул на перевернутом ящике из-под патронов одноногий Маскимыч, одетый в старенький комбинезон, который выдавали цеховым рабочим. Дед был старожилом этих мест. Он еще помнил начало строительства этого города. Разговоры с ним немного повысили мою мудрость, хотя я познакомился с ним совсем недавно.
– Здорова, Максимыч, - учтиво поздоровался я, отряхнув кожаную жилетку, на которую что-то капнуло сверху.
–
Против воли я покосился на его культю. Существовала возможность поставить механический или биомеханический протез, а то и вовсе регенерировать новую конечность взамен утраченной, но все это стоило приличных денег, которых у деда не было. Вот он и ковылял потихонечку.
Я прошел мимо Максимыча и завернул за угол. Вон и мой дом, такой же как большинство в этой части города. Сейчас он насчитывал восемь этажей, но кто-то уже начал строить себе жилплощадь на крыше, образуя еще один этаж, который потом станет основой для еще одного и т.д. Так и умещались на такой крошечной территории все жители города.
Подъездов такие дома не имели, а вместо них присутствовали лестницы, ведущие к длинным пролетам из приваренных друг к другу труб. Такие пролеты были на каждом этаже и простирались от одного конца дома до другого, захватывая все берлоги, в которых ютились люди. Еще на каждом этаже присутствовал общий туалет на несколько посадочных мест и душ с четырьмя кабинками.
Я поднялся до шестого этажа, где была моя халупа, открыл ключом дверь и ввалился внутрь. Что-то тут же облизало мне ногу и принялось усиленно хрюкать в темноте.
Я быстро выпалил:
– Гром перестань!
На собаку мои слова не сильно-то и подействовали. Мопс все так же крутился возле моих ног, требуя пожрать. Он вообще любил пожрать. Да так любил, что разжирел до состояния небольшой свинки. Когда я подобрал его на улице, то был абсолютно уверен, что беру свирепого бульдога, поэтому и назвал его Громом, а выросло вот это чудо, которое умело быть прожорливым, хрюкать и громко портить воздух.
Я включил свет, и мое жилище осветила одинокая лампа, спускающаяся с потолка на тоненьком проводе. Комната у меня была одна. В углу примостилась панцирная кровать с ватным тюфяком, подушкой и двумя одеялами: толстым и тонким. На стене тикали механические часы. В другом углу кособоко прикорнул шкаф, полки которого были забиты книгами, а рядом такой же с вещами. Около окна стоял стол, служащий мне одновременно и обеденным, и письменным. На полу лежала мохнатая шкура белого шестилапа. Справа от двери была оборудована крохотная кухонька, где в самопальную раковину капало из крана. Еду я готовил на стареньком примусе или не менее древней электроплитке - в зависимости от ситуации. Стоила такая хибара шестьдесят серебряных в месяц.
Я кинул псу костей, которыми он сразу же начал весело трещать, и направился к кровати, но остановился, бросив взгляд в окно. Там, в окне противоположного дома, который стоял метрах в трех от моего, на подоконнике примостилась Этель. Девушка была только в кружевном нижнем
– Воздухом дышишь, Этель?
– крикнул я, приветливо помахав рукой и усмехнувшись.
– Прива, - откликнулась она, игриво подмигнув мне правым накрашенным глазом.
– Ты сегодня дома работаешь или на прогулку? – поинтересовался я, снимая жилетку и майку, готовясь отойти ко сну на пару часиков.
– Уйду, - ответила она, не прерывая своего дела.
– Разбудишь меня, когда отчалит твоя лодка любви? – иронично проговорил я, скаля зубы.
Неожиданно с пятого этажа дома Этель раздался мощный голос, принадлежащий крупногабаритной девушке, которая промышляла тем же ремеслом, что и моя почти голая знакомая:
– Здорово, Лис.
– И тебе не хворать, - откликнулся я, различив ее внушительный силуэт в одном из окон, и тихо добавил, чтобы меня могла услышать только Этель: - Тебе не кажется, что она слишком толстая для своей профессии?
– Что ты такое говоришь? – притворно ужаснулась девушка, прижав узкую ладошку к губам. – Тебе не кажется.
Мы в унисон расхохотались, а затем, отсмеявшись, Этель почти серьезно спросила:
– А ты куда собрался-то?
– Прошвырнуться надо кое-куда, - загадочно ответил я и, поколебавшись, хмуро добавил: - Если я не вернусь, приглядишь за Громом?
– Хм… - удивленно хмыкнула девушка и выразительно посмотрела на меня. – Макс, ты меня пугаешь…
Этель многозначительно недоговорила, явно намекая на то, чтобы я ей все выложил, но она мне была не так близка, дабы я ей раскрыл детали того дела, которое грядет сегодняшней ночью, поэтому я цыкнув, нехотя обронил:
– Потом как-нибудь расскажу.
– Судя по всему, «потом» может и не быть, - проворчала девушка, которая обладала стройным телом, правильными чертами лица, копной белокурых волос и третьим размером груди.
Ее раскосые голубые глаза смотрели на меня с неудовольствием, а полные губы она сжала в тонкую линию, нахмурив густые соболиные брови. Ей было всего двадцать шесть, но выглядела она старше, и достаточно потрепанно, словно колода карт, которая все время переходит из рук в руки.
– Мужские дела, - отмахнулся я, усевшись на кровать, и начал стягивать кожаные штаны с железными вставками, а перед этим я снял высокие ботинки с укрепленной подошвой, на подметке одного из них маленькими серебряными гвоздиками был выбит крест – символ одного из древних богов.
Этель громко рассмеялась, пугая ворон, которые решили заночевать на мостках, а потом, отсмеявшись, произнесла:
– Я, конечно, знаю, что ты мужчина, сама тебя им сделала, но Максим, по-моему, ты слишком часто встреваешь в мужские дела.
– Ты бы лучше кровать смазала, а то хрен уснешь под эти чудовищные скрипы, - обозлившись на нее, бросил я. – Или это так скрипит спина твоего очередного клиента?
Девушка снова захохотала, запрокидывая голову и, перемежая слова со смехом, выдавила: