Игра по крупному

Незнанский Фридрих Евсеевич

Она вытащила оттуда точно такого же «жука» и осторожно положила рядом с первым.

— Боже... сколько же их еще? — вздохнула она. — Но теперь вы убедились?

— Да, — сказал я. — Безусловно... Странно, что вы не хотите узнать, откуда мистеру Кэрригану известно о том, где они находятся?

— В самом деле... — прошептала она. — Я ни­чего не понимаю... Вы сами их туда положили?

— У нас алиби, Делара, — сказал Витя. — Когда похищали Алекпера, я был в Германии. Мистер Косецки в Москве. А вы были здесь.

— Хотите сказать, что я их поставила? —

Она играла свою роль до конца. И надо сказать, дела­ла это мастерски.

— Зачем? — спросил я. — Эти устройства по­ставили этой ночью, чтобы доказать вашу непри­частность.

— Не понимаю, чего вы от меня хотите! — простонала она и упала в кресло. Ее лицо пошло, что называется, пятнами.

— Могу подсказать, где еще их найти, — ска­зал Витя. — Кстати, они не работают. У них, как только что сказал мой друг, иное назначение. Так подсказать, где остальные? В ванной — под вы­ключателем, в спальне — под настольной лам­пой... Будете смотреть?

Она покачала головой. Ее губы мелко дрожа­ли. Она зарыдала, закрыв лицо руками.

— Они меня запугали... — сказала она. — Я вовсе не думала, что они пойдут на это. Я умолял а их не трогать Алекпера. Но я уже не могла... понимаете, не могла... Они угрожали выкрасть мою дочь... Алекпер ее знает. Я просто запуталась во всем этом!

— Ты уверен, что «жучки» не подключены? — спросил я Витю. — Нас сейчас никто не слышит?

Он ответил:

— Еще вчера проверил... Но поглядеть можно, на всякий случай.

— Сразу надо было смотреть, — проворчал я.

Делара испуганно смотрела на нас, как бы не

понимая, что происходит.

Алекпер по-прежнему молчал и ни на кого не смотрел.

Ждать Витю пришлось недолго.

— Все отключено, — сказал он, вернувшись.

— Итак, хотелось бы знать, Делара, кто еще что-то узнал о нас с вашей помощью? — спро­сил я.

Она все еще казалась испуганной.

— Наверное, я последняя дура... Но клянусь, о вас никто меня не спрашивал. И я ничего не рассказывала. Только об Алекпере спрашивали. Я даже не предполагала, что кто-то этим восполь­зуется. Меня просили кое-что узнать у него... Говорили, будто это на пользу делу для нашей республики. Я ответила, что увижу Алекпера за­втра и обо всем спрошу. Меня просили сказать, когда точно произойдет встреча, поскольку ин­формация была нужна немедленно. Я и сказала: как обычно. Мы встретимся там, где всегда. Кля­нусь своей дочерью, я не предполагала, что они его похитят! И когда это случилось, я спросила их... Они только пожимали плечами. Говорили о чеченцах, о какой-то третьей силе. И я поверила, что так оно и есть.

Она умоляюще посмотрела на Алекпера.

— Кто они, — спросил он по-русски, — и что они хотели от тебя услышать? Ведь я тебе почти ничего не говорил. Мы раз и навсегда договори­лись: о делах — ни слова. Помнишь?

— Да, дорогой, но все же ты кое-что расска­зывал. Про дележ добычи или раздел продукции, уже не припомню... — Она опустила голову и очень тихо произнесла: — Это все, что я могу вам сказать.

15

Володя шел в общей похоронной процессии, стараясь незаметно разглядеть присутствующих. Народу было много. Большое количество цветов и венков. В это время на этом же кладбище — неподалеку — хоронили Анатолия Чердынцева. Провожающих там было мало, все шедшие за его гробом поглядывали на пышные похороны той, в чьих объятьях его застрелили.

Снег валил с самого утра. От ворот кладбища до вырытой могилы идти было далеко. Гроб Елены Томилиной несли ее муж и Гоша Козлачевский. Они шли впереди. Сзади гроб придер­живали телохранители — Аркадий и Тимур. Они были самые надежные и сильные, все другие, пристраивающиеся с боков, больше старались от­метиться в глазах будущего губернатора, скользи­ли, едва не падая, и быстро менялись.

Гоша был недоволен. Двигался крупными ша­гами, задавая темп, так что за ним еле поспевали, и что-то недовольно выговаривал директору, ша­гавшему с ним рядом.

— Что, ближе места не нашлось? Я тебя про­сил как человека... — донеслось до Володи.

— Ничего не мог поделать, — оправдывался тот. — Родственники возражали. Там у нее ба­бушка похоронена. Ну что я мог? Что?

— Надо было ко мне обратиться, — сердито говорил Гоша. — Небось яма, где воды по коле­но... А Чердынцева где? Почему они за нами

г идут? Я же предупреждал, чтобы в разное время.

— Да хватит тебе... — вмешался Томилин. — Не до этого.

— Тоже мне, горем убитый, — с издевкой ска­зал Гоша.

Могила оказалась вырытой в низине. И как ' предполагал Гоша, была полна воды, покрытой тонким ледком.

— Нет, так не пойдет, — взбрыкнул Гоша. — А у Чердынцева где? На пригорке?

— Перестань... — сказал Томилин. — Не нужно затевать скандал в такую минуту.

— В какую такую минуту? — вытаращил на него глаза Гоша. — Ты что, милый, хочешь ее в эту лужу положить? Чердынцева — сюда!

Священник с крестом, готовившийся сказать свое напутствие, покачал головой.

— Не дело могилы менять, Георгий Семено­вич, — сказал он.

— Сам знаю, что дело, а что не дело... Придер­жи! — Он уступил свой угол гроба Коноплеву.

И зашагал, расталкивая встречных, туда, куда направлялась похоронная процессия с гробом Чердынцева.

Фрязин обратил внимание на реакцию окружающих. В основном все безропотно ждали. Мать погибшей всхлипывала, ее поддерживали под руки сестры Елены в черных платочках. Все молча стояли и чего-то ждали.

Гоша поднялся наверх. Там еще продолжалась работа, из могилы вылетали комья земли.

Володя тоже стал подниматься туда, наверх.

— Ну все, все... — Гоша совал деньги в руки матери покойного. — Что было, то было... И не забудьте, что из-за вашего сына ее убили. Но забудем, забудем... У вас священника нет? Вот наш и отпоет. Я сам ему заплачу. А вы... — Он присел перед могилой на корточки, глядя вниз на могильщиков. — Вы о чем там думаете, а? Хотите с убитой горем матери еще по стольнику содрать?