Игра по системе
Шрифт:
— И все же я бы на твоем месте подержал их трое суток. По крайней мере — официантку.
— Но для этого сперва нужно предъявить обвинение, — возразил Кондрашов. — А что прикажешь инкриминировать Щербаковой? Свидетельские показания дружинника она с легкостью необыкновенной свела к нулю.
— А результаты экспертизы?! — искренне возмутился майор.
— Да, от тебя ничего не утаишь, — усмехнулся Андреи. — Во-первых, почерковеды закончили работу только сегодня. Во-вторых, их выводы подтверждают версию, что официантка — подставное лицо. И не нужно обладать сверхпроницательностью, чтобы догадаться, кто истинный обладатель выигрыша.
— Кто? — невольно
— Преступник. И поэтому Дина Кондратьевна нужна мне на свободе. Надеюсь, она приведет нас к тому, кто так тщательно скрывает свое имя.
— Значит, причастность к делу Глеба Опарина ты отверг окончательно? — с деланным безразличием спросил майор. — А разве нельзя допустить такой вариант: некто использует Опарина в качестве слепого орудия преступления, а сам находится неподалеку, чтобы в случае чего вмешаться в ход событий?
Андрей молча уставился на собеседника, словно пытаясь отыскать скрытый дефект на полотне маститого художника.
Допустить можно все, что угодно, — наконец произнес он, — но в данном случае имеется одно обстоятельство, исключающее такую возможность.
— Какое обстоятельство?
— Самоубийство Опарина. Не проще ли ему было «прозреть» и сдать с потрохами своего работодателя?
— Ну, знаешь ли!.. —Гончаренко нервно простучал пальцами по подоконнику. — Я тебе уже высказывал свое мнение по поводу этого… самоубийства.
— Олег, ты заблуждаешься.
— Хорошо. Пусть я не прав. Но ты, надеюсь, понимаешь, что обсуждать мотивацию поступков морально опустившегося типа с нарушенной психикой — все равно что… —не найдя подходящего сравнения, майор обиженно махнул рукой.
Короткий стук в дверь положил конец затянувшемуся молчанию.
— Разрешите, шеф? — веснушчатое лицо Николая Лукьянченко показалось в дверном проеме. Завидя начальника следственного отдела, лейтенант смущенно поздоровался и остановился на пороге.
— Извините, вы заняты?
— Заходи, Николай, — приветливо кивнул Кондрашов, радуясь возможности прекратить тягостный разговор.
Гончаренко уловил перемену в настроении капитана. Поднявшись со стула, он церемонно преклонил голову,
— Не смею праздной болтовней отнимать драгоценное время нашего угрозыска. — Майор выдавил суррогат улыбки. — Вы все же обдумайте на досуге мою версию, Андрей Владимирович.
— Досуг нам только снится, — отшутился Андрей.
Когда за майором захлопнулась дверь, Лукьянченко недоуменновзглянул на Кондрашова:
— Что с ним, товарищ капитан?
— Ничего. Естественная реакция человека, попавшего в чертовски неприятное положение, — неохотно ответил Андрей.— У тебя вопрос?
— Нет. Хотел отчитаться о проделанной работе.
— По квартирным кражам?
— По кооперативу «Портретист», — ничем не выдал удивления лейтенант.
— А-а, — протянул Андрей, вспомнив, что на прошлой неделепоручал Лукьянченко исподволь заняться коопера тивом. —Такчто там у нас?
— У них, — озорно блеснув чуть раскосыми карими глазами, поправил начальника Николай. — В «Портретисте» все покрыто мраком секретности. Можно подумать, что они опасаются посягательств со стороны конкурирующих фирм на технологию изготовления черно-белых и цветных фотопортретов форматом восемнадцать на двадцать четыре. — Лейтенант саркастически улыбнулся. — Но я вышел на одного мужичка, который посвятил-таки меня в тайны Бургундского двора.
— Что за мужичок? — в голосе Кондрашова прозвучало едва заметное любопытство и в то же время некоторая отчужденность.
— О, это яркая индивидуальность, —
— И где ты выудил эти сведения? — не выдержал Андрей.
— В пивбаре, — хмыкнул Лукьянченко. — У нас сложились на редкость доверительные отношения. Через пятнадцать минут знакомства Старобинский обращался ко мне не иначе как «мой кум Никуша», а я называл его «Шурик».
— Чем же этот Шурик не угодил требовательному начальству?
— Тут целая одиссея, — потер руки лейтенант. — Во-первых, попасть в кооператив не так-то просто. На все существует определенная такса. Ксива договорника стоит триста рублей, липовая запись в трудовой — двести, хочешь уйти на «вольные хлеба» — работать с кооперативным удостоверением на себя — пятьсот плюс ежемесячно сто пятьдесят. Во-вторых — план. В зависимости от мзды он может быть большой, средний и ничтожно малый. И, наконец, взаиморасчеты. Платежная ведомость — чистая фикция. В ней договорник только расписывается, а деньги из рук на руки выдает хозяин. Со Старобинским было заключено следующее «джентльменское» соглашение, которое, естественно, ни в каких документах не фигурирует: на план — сто заказов в месяц, из которых «Портретист» перечисляет алименты и прикарманивает разницу, а за весь сверхплановый набор Лекарь платит по три рубля плюс по два рубля за реализацию и «командировочные» на дорожно-транспортные расходы. Графские условия.
— Куманек Никуша, по-моему, в тебе заговорила зависть среднестатистического обывателя, — улыбнулся капитан.
— Ничего подобного, — энергично замотал головой Лукьянченко. — Но слушайте дальше. Старобинский как дурак прокантовался две недели в Тюменской области, благодаря природным способностям и коммуникабельности взял около трехсот заказов, или, как говорят фотонаборщики, «луриков», и на крыльях надежды полетел к своему благодетелю. А там происходит небольшая заминочка. Оказывается, все расчеты только после «кидки». Делать нечего, Александр Маркович терпеливо ждет, пока лаборанты и ретушеры выполнят работу, как вдруг случайно узнает, что свежеиспеченные портреты уже находятся в пути. Он — к Лекарю. В чем, дескать, дело? А тот ему] преспокойно объясняет: так, мол, и так, твой первый набор — пробный, если не будет большого процента «лома», значит,ты в расчете за трудоустройство исо следующего месяца будешь получать «как договаривались». Когда до Старобинского наконец дошло, что его облапошили, он с кулаками набросился на Геннадия Арнольдовича. В результате— оба очутились в Краснозаводском райотделе. Там после отеческой беседы, дежурный следователь Грицина составил протокол, а затем отпустил кооператоров улаживать взаимоотношения на общем собрании «Портре тиста».Как вы сами понимаете, никакого собрания не было и в помине. Лекарь выдал строптивому работнику сто рублей «на погашение дорожных расходов» и расторг с ним договор. Такая вот история.