Игра Подсказчика
Шрифт:
Тем не менее он заговорил вежливо, была убеждена Мила. Да, Карл все равно попытался. Видя, что спасения нет, жертвы не могут не вступать в переговоры со своими палачами. Сначала выказывают абсурдное сочувствие и понимание. Убедившись, что это бесполезно, умоляют сжалиться.
Многие психопаты-садисты тянут время, дожидаясь этого рокового момента, не потому, что не решаются начать, а потому, что мольбы жертв доставляют им наивысшее наслаждение.
Тем временем на экране показался вид на ферму сверху.
– Третий пункт: кровь, – продолжал
Последовало изображение комнаты, где все было перевернуто вверх дном.
Мила представила себе жену: она смотрит из окна и видит, как муж внезапно падает на землю. Недолго думая, хватает дочек и быстро тащит их в единственное, как она думает, безопасное место: на верхний этаж.
– Убийца сначала выместил злость на мебели и безделушках: может быть, он искал жертв, а может, пугал их ради забавы.
Потом поднялся, думала Мила, чуть ли не слыша медленные, тяжелые шаги по ступеням.
Бауэр показал фотографии выбитых дверей в спальни, кровавых отпечатков рук на стенах, красных полос на полу, на которых остались следы убийцы.
– В доме была кровь только женщины и двойняшек, – выступила молодая криминалистка. – Это подкрепляет предположение, что Карл Андерсон был убит первым, во дворе фермы.
– Кровь артериальная, – уточнил судмедэксперт, до тех пор молчавший. – Из чего следует, что у жертв не было ни малейшего шанса.
Бауэр поглядел Миле в глаза.
– Фрида Андерсон сражалась до последнего, защищая Эуджению и Карлу, об этом говорят следы борьбы, отмечаемые повсюду. Но даже отчаянный плач восьмилетних девчушек не остановил убийцу.
Агент умолк, и в зале повисла напряженная тишина.
– Остальное легко вообразить, – заключил Бауэр. – Убийца забирает трупы, грузит их в зеленый фургон, увозит неизвестно куда, потом спокойно возвращается в свою нору.
Анализ динамики преступления был исчерпан, и настал момент заняться профилем Энигмы.
Делакруа сменил Бауэра на помосте, и тот передал коллеге пульт от видеопроектора, словно эстафетную палочку.
В отличие от коллеги, этот полицейский обращался непосредственно к Миле.
– Пункт первый в профиле убийцы – это, опять же, кровь, – подхватил он с того места, на котором закончил предшественник. – Кровь играет решающую роль во всей этой истории. Во-первых, на вторичной сцене преступления – скотобойне, где жил татуированный, – был найден автомобиль, изнутри залитый кровью Андерсонов, не говоря уже об орудии убийства. Во-вторых, кровь нашего подозреваемого таит в себе нечто необычное: проведя анализ, мы обнаружили присутствие химического соединения.
– «LHFD», – пришел на помощь судмедэксперт. – Галлюциногенная смесь, известная как «Слеза
Синтетический наркотик, подумала Мила. Мог он послужить причиной яростного, неодолимого стремления убивать? Действовал ли убийца под влиянием химии?
– Знаю, о чем вы думаете, госпожа Васкес, – заметил Делакруа, будто читая ее мысли. – Но мы не позволим ублюдку выйти сухим из воды, свалив вину на наркотики.
– Такая проблема пока не стоит, – вмешалась Шаттон. – Подозреваемый отказывается говорить не только с нами, но и с адвокатом, которого ему предоставила прокуратура.
– Пункт второй: личностные характеристики, – продолжал Делакруа. – Еще не выяснив имени убийцы, мы попытались составить психологический портрет… Походная плитка, съестные припасы, одежда и прочие предметы, обнаруженные в месте его обитания, говорят о том, что он способен позаботиться о себе. Привычку окружать себя устаревшими или сломанными компьютерами мы пока еще не осмыслили. Возможно, чтобы поддерживать свое существование, он продавал детали, либо же такое поведение можно определить как компульсивно-маниакальное.
Мила знала, что психопаты иногда собирают разные вещи, чтобы удовлетворить свою потребность обладания. Ту же самую логику могут впоследствии применить и к жертвам: лишенные человеческого достоинства, они из «людей» превращаются в «вещи». Так их легче уничтожать.
Делакруа показал несколько снимков убежища Энигмы.
Стены почернели от плесени, пол вспучился во многих местах, и всюду – отложения отдаленных эпох цифровой революции. Из мониторов монохромных, жидкокристаллических и мониторов с катодными трубками выстроена стена, на которую с потолка сочится влага. Системные блоки с гибкими дисками и приводами для дисков оптических скопились в углу – выпотрошенные, со всеми заржавленными платами на виду; от некоторых осталась только коробка.
Ни дать ни взять путешествие во времени, восхитилась Мила. Казалось, миновали века, хотя такая технология вышла из употребления чуть более десяти лет назад.
– Целая команда экспертов проверяет, не работает ли еще какой-то из них, – продолжал Делакруа. – Не остался ли в памяти какого-то компьютера след, который позволит нам установить личность подозреваемого.
В этом-то и заключалась основная проблема. Казалось, у Энигмы не было прошлого.
– И это подводит нас к вопросу: каким образом он мог передвигаться без помех, никем не замечаемый.
Научился избегать взглядов прохожих и электронных глазков камер видеонаблюдения, подумала Мила. Возможно, передвигался только по ночам. Воспользовался нашим безразличием к бедным и отверженным, чтобы стать невидимым, и обманул нас. Такое поведение требует изрядной самодисциплины, которой он придерживался долго и самоотверженно. Хотя ей было трудно в этом признаться, Мила втайне восхищалась подобной силой воли.
– Что вы скажете об анонимном телефонном звонке, который его выдал? – спросила агент в отставке.