Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I
Шрифт:
Лицо Бенедиктуса имело, по обыкновению, серьезное и многозначительное выражение, взгляд был потуплен, а руки теребили веревочный пояс темно-коричневой сутаны, мешком висевшей на длинном и тощем теле монаха.
– Что ты можешь сказать мне, Бенедиктус? Ты гадал сегодня ночью? – спросила Екатерина.
– Пресветлая королева хочет обидеть меня, – угрюмо ответил он. – Гадание – темное и недостойное занятие, сродни колдовству и волхованию. Я никогда не гадаю, – я молюсь святым угодникам, чтобы они открыли мне истину. Иногда святые нисходят
– Я никогда не связалась бы с тобой, если бы здесь была замешана хоть капля колдовства, – желчно заметила Екатерина. – Не придирайся к словам, монах, говори о том, о чем тебя спрашивают!
– Королева изволит гневаться? Напрасно. Следует избегать гнева, также как и чрезмерной радости, скорби, и вообще любых бурных чувств. Смирение и терпение – наши верные спутники в земной жизни, – сказал монах, по-прежнему перебирая пояс своей сутаны.
– Перестань меня поучать! – крикнула Екатерина. – Я хочу услышать, что тебе открылось прошлой ночью?
– Упаси меня Христос поучать кого-нибудь! Я, недостойный, грешный, червь во прахе, – могу ли я поучать? Напротив, я должен внимать поучениям и наставлениям, которые, несомненно, идут мне на пользу. Благодарю тебя, государыня, за то, что по великой своей милости, ты наставляешь и ругаешь меня, смиряешь мою гордыню и указываешь на мое ничтожество – твоя доброта зачтется тебе, – ответил монах.
– Ладно, Бенедиктус, будет сердиться, – примирительно сказала Екатерина. – Я заставила тебя ждать лишь потому, что у меня было неотложное дело. Я сгораю от нетерпения услышать о результатах твоих ночных опытов. Пожалуйста, расскажи, что тебе открылось. Твоя королева просит тебя.
– Воистину, ты образец христианского поведения, государыня! С покорностью прошу простить меня, если я стал причиной твоего раздражения, – низко поклонился ей монах. – Слушай же, королева, что я узнал этой ночью: «На короля найдет затменье, начнутся всюду смута и броженье. Пустыней станут нивы и сады, и русла рек засохнут без воды; и пропадут людские все труды, песком засыплет ветер их следы. Одна лишь есть надежная опора: чрез веру избранным спасение готово».
Екатерина упала на колени перед большим распятием на стене.
– Господи! – воскликнула она. – Вразуми заблудшего, прозри слепого! Спаси, Господи, человецев твоих от разорения и гибели! За грехи одного не карай всех, милосердный Боже!.. А впрочем, – прибавила Екатерина, поднимаясь с колен, – пусть свершится по воле Твоей! Ты – отмщение, и от Тебя воздаяние!
В дверь снова постучали.
– Кто там еще? – крикнула Екатерина.
– Это опять я, ваше величество, – ответила Сью.
– Что случилось?
– Позвольте войти, мадам? У меня есть для вас важная новость.
– Войди. Видно сегодня Господь решил испытать меня, – сказала Екатерина.
– Ох, к сожалению, вы угадали! – подтвердила Сью, подойдя к Екатерине. – Только что я узнала, о чем шла речь на заседании королевского
Екатерина поморщилась:
– Сплетни! Кто-то специально распространяет их.
– Ах, мадам, это не сплетни! – возразила Сью. – Король будет просить святейшего папу о расторжении брака. Приехав ночью с охоты, его величество определенно сказал об этом в присутствии приближенных к нему джентльменов, а по некоторым причинам один из них иногда рассказывает мне о королевских тайнах. Еще король упоминал о леди Энни и говорил, что она будет ему прекрасной женой.
Лицо Екатерина покрылось красными пятнами.
– Значит, это правда… Негодяй, негодяй, негодяй! – сдавленным голосом произнесла она и заплакала во второй раз за это утро.
Сью сочувственно вздохнула, в глубине души, впрочем, довольная, что именно она принесла королеве такое важное известие. Бенедиктус, сцепив пальцы, молча стоял рядом. Екатерина, всхлипывая, подошла к Сью, сняла кольцо с мизинца и отдала ей:
– Постарайся узнать подробнее о замыслах короля. Ты будешь вознаграждена за усердие.
– О, мадам, служить вам – лучшая награда для меня! – ответила Сью, принимая кольцо.
– Иди, – приказала ей Екатерина и обратилась к Бенедиктусу. – Что же нам делать, монах?
– Папа никогда не разрешит королю развестись с вами. Ну, а если король пойдет против его воли, то сбудется пророчество, – сурово и внушительно проговорил Бенедиктус.
– На все Божья воля! – перекрестилась Екатерина. – А я, пожалуй, дополню письмо к императору вестью о том, что его дочь скоро будет брошена мужем. Оставь меня, монах!
Сэр Джеймс после королевской охоты лег спать только утром. Вернувшись в город, он вместе со своими приятелями поехал в известную им харчевню, хозяин которой в один момент выгнал всех засидевшихся здесь допоздна добрых горожан и устроил для компании благородных джентльменов великолепный пир. Было очень весело: музыканты, не переставая, играли до рассвета, шуты смешили своими выходками, девицы, стройные и симпатичные, были соблазнительны и податливы. Приятели сэра Джеймса напились до потери вменяемости и вели себя непристойно: под утро они раздели всех девиц догола и в таком виде повезли по улицам Лондона, оглашая спящий город дикими криками и пением неприличных куплетов.
Сэр Джеймс благоразумно уклонился от участия в публичной вакханалии и приказал слугам отвезти его домой. Невзирая на утомительную королевскую охоту, бессонную ночь и огромное количество выпитого, он чувствовал себя неплохо. В его голове непрерывно крутилась одна и та же приятная мысль: «Король все-таки решился, наступает наше время! Наступает время наше – королем все решено!»
Довольная улыбка не сходила с лица сэра Джеймса: с ней он приехал домой, с ней его раздели и погрузили в ванну, с ней вытащили оттуда, заснувшего, и положили в постель.