Игра престолов. Битва королей
Шрифт:
– Умрем, – сказал ворон, расхаживая по плечам Мормонта. – Умрем, умрем, умрем. – Старый Медведь сидел молча, сгорбившись, словно придавленный тяжестью этих слов. Наконец он сказал:
– Да простят меня боги. Отбирай людей.
Куорен Полурукий, повернув голову, встретился глазами с Джоном и не отвел их.
– Хорошо. Я выбираю Джона Сноу.
Мормонт моргнул:
– Он совсем еще мальчишка и мой стюард к тому же. Даже не разведчик.
– Вам сможет прислуживать Толлет, милорд. – Куорен поднял искалеченную двупалую руку. –
– Что скажешь ты, Джон? – спросил Мормонт.
– Я готов, – сразу же ответил тот.
– Я так и думал, – грустно улыбнулся старик.
Когда Джон с Куореном вышли из палатки, забрезжил рассвет. Ветер шевелил их черные плащи и выдувал из костра красные угли.
– В полдень мы выступаем, – сказал Джону разведчик. – Постарайся найти своего волка.
Тирион
– Королева намерена отослать принца Томмена из города. – Они стояли рядом на коленях, одни в тишине и полумраке септы, окруженные мерцанием свечей, но Лансель все равно старался говорить потише. – Лорд Джайлс увезет его в Росби и скроет там под видом пажа. Они хотят перекрасить ему волосы в темный цвет и выдать его за сына межевого рыцаря.
– Чего она боится? Толпы? Или меня?
– И того, и другого.
– Ага. – Тирион ничего не знал об этой затее. Неужто певчие пташки Вариса в кои-то веки подвели его? Даже паукам случается задремать… а может, евнух ведет какую-то свою игру? – Прими мою благодарность, сир.
– Вы исполните мою просьбу?
– Возможно. – Лансель просил, чтобы в следующем бою ему позволили командовать собственным отрядом. Превосходный способ умереть, еще не отрастив как следует усов, но юные рыцари всегда считают себя непобедимыми.
Отпустив кузена, Тирион задержался и поставил на алтарь Воина свечу, зажженную от другой. «Храни моего брата, ублюдок этакий, – он ведь один из твоих». Вторую свечу он поставил Неведомому – за себя.
Ночью, когда в Красном Замке погасли огни, к нему в покои пришел Бронн. Тирион запечатывал письмо.
– Отнесешь это сиру Джаселину Байвотеру, – сказал карлик, капая золотым воском на пергамент.
– А что там написано? – Бронн читать не умел, поэтому задавал беззастенчивые вопросы.
– Что он должен взять пятьдесят своих лучших мечей и произвести разведку по Дороге Роз. – Тирион приложил свою печать к мягкому воску.
– Станнис скорее уж приедет по Королевскому Тракту.
– Без тебя знаю. Скажи Байвотеру – пусть не смотрит на то, что написано в письме, и ведет своих людей на север. Надо устроить засаду на дороге в Росби. Лорд Джайлс через день-другой отбудет в свой замок с дюжиной латников, слугами и моим племянником. Принц Томмен может быть одет пажом.
– Ты хочешь вернуть парнишку обратно?
– Нет, пусть его отвезут в Росби. – Убрать мальчика из города – один из лучших замыслов Серсеи. В Росби ему не грозит опасность от бунтующих толп –
– «Лорд Бронн» еще лучше. Я бы тоже мог постеречь мальчонку. Я качал бы его на колене и пел ему колыбельные, раз за это лордом делают.
– Ты нужен мне здесь. – (И своего племянника я тебе не доверю). – Случись что-нибудь с Джоффри, вся надежда Ланнистеров на Железный Трон окажется в слабых ручонках Томмена. Золотые плащи сира Джаселина сберегут мальчика, а наемники Бронна вполне способны продать его врагу.
– А как новый лорд должен поступить со старым?
– Как угодно, лишь бы кормить его не забывал. Я не хочу, чтобы Джайлс умер. – Тирион вылез из-за стола. – Моя сестра пошлет с принцем одного из королевских гвардейцев.
Бронна это не встревожило.
– Пес – телохранитель Джоффри и не оставит его, а с остальными золотые плащи Железнорукого уж как-нибудь управятся.
– Скажи сиру Джаселину: если дело дойдет до драки, на глазах у Томмена никого убивать нельзя. – Тирион накинул тяжелый плащ из темно-бурой шерсти. – У моего племянника нежное сердце.
– Ты уверен, что он Ланнистер?
– Ни в чем я не уверен, кроме зимы и войны. Пошли. Я проеду с тобой часть пути.
– К Катае?
– Слишком ты много обо мне знаешь.
Они вышли через калитку в северной стене. Тирион пришпорил лошадь каблуками и поскакал по Дороге Тени. Несколько фигур шмыгнуло во мрак, услышав стук копыт, но напасть никто не осмелился. Совет подтвердил и продлил его указ: всякому, взятому на улице после вечернего звона, грозила смерть. Эта мера немного умиротворила Королевскую Гавань и вчетверо сократила число трупов, находимых утром в переулках, но Варис сказал, что народ клянет Тириона за это. «Им бы спасибо сказать мне за то, что они живы и могут ругаться». На улице Медников их остановили двое золотых плащей, но, увидев, кто едет, извинились перед десницей и пропустили. Бронн повернул на юг к Грязным воротам, и они расстались.
Тирион продолжил путь к Катае, но терпение вдруг изменило ему. Повернувшись в седле, он оглядел улицу – за ним никто не следил. Все окна были темны или плотно закрыты ставнями, и только ветер свистал в переулках. Если Серсея и послала за ним соглядатая, тот скорее всего прикинулся крысой.
– А, пропади все пропадом, – проворчал Тирион. Предосторожности обрыдли ему. Он развернул и пришпорил коня. «Если позади кто-то есть, посмотрим, как он за мной угонится». Он несся по лунным улицам мимо темных извилистых закоулков, цокая по булыжнику, спеша к своей любви.