Игра престолов. Часть I

Мартин Джордж Р.Р.

– Ничем, – отвечал Тирион, – однако их от тебя ждут. Твое отсутствие замечено.

– Мальчишка Старков мне безразличен, – проговорил Джоффри. – А я не могу терпеть женских слез.

Тирион Ланнистер привстал на носки и с силой ударил племянника по лицу. Щека мальчика покраснела.

– Одно только слово, – проговорил Тирион, – и я ударю тебя еще раз.

– Я все скажу матери! – воскликнул Джоффри.

Тирион ударил снова, теперь покраснели обе щеки.

– Рассказывай своей матери, – велел ему Тирион. – Но сперва ты сходишь к лорду и леди Старк, упадешь перед

ними на колени и скажешь, насколько тебе жаль мальчика, скажешь, что готов предложить любые услуги, если можно помочь им даже какой-нибудь мелочью в этот жуткий час. И что ты непрестанно молишься за них. Ну, теперь понял? Понял?

Лицо мальчишки скривилось, словно бы он намеревался заплакать. Ответив легким кивком, Джоффри повернулся и бросился вон со двора, держась за щеку. Тирион поглядел ему вслед.

Тень упала на лицо Тириона. Он повернулся и обнаружил, что Клигейн нависает над ним подобно утесу. Черная как сажа броня, казалось, погасила солнце. Клигейн опустил забрало, шлем его изображал морду ощерившегося и страшного черного пса, хотя Тирион всегда находил в нем приятные отличия от изуродованного ожогом лица Клигейна.

– Принц запомнит оскорбления, маленький лорд, – предостерег его Пес. Шлем превратил его хохоток в гулкий рокот.

– Надеюсь, что запомнит, – отвечал Тирион Ланнистер. – А если забудет, будь хорошей собакой, напомни ему. – Он оглядел двор. – А не знаешь ли ты, где я могу отыскать своего брата?

– Он завтракает с королевой.

– Ага, – отвечал Тирион. И, небрежно кивнув Сандору Клигейну, направился прочь со всей быстротой, на которую были способны его короткие ноги, насвистывая на ходу. Жаль только рыцаря, который первым попадется сегодня Псу в тренировочном бою. У этого типа вспыльчивый нрав.

Холодную безрадостную трапезу подали в утренней комнате гостевого дома. Джейме сидел за столом вместе с Серсеей и детьми, они разговаривали приглушенными голосами.

– Роберт все еще спит? – спросил Тирион, без приглашения усаживаясь за стол.

Сестра поглядела на него с тем же самым выражением легкой неприязни, с которым смотрела на него со дня рождения.

– Король не спал вообще, – сказала она ему. – Он рядом с лордом Эддардом. Король принял скорбь друга к самому сердцу.

– У нашего Роберта большое сердце, – проговорил Джейме с ленивой улыбкой. Он удостаивал серьезного отношения весьма немногое. Тирион знал за своим братом эту особенность и прощал ее. Во все жуткие и такие долгие годы его детства лишь Джейме иногда выказывал уродцу-брату некоторую симпатию и уважение, и за это Тирион готов был простить ему едва ли не любой поступок.

Приблизился слуга.

– Хлеба, – сказал ему Тирион, – две маленькие рыбки и кружку доброго темного пива, чтобы утопить их. И немного бекона, зажарь его хорошенько. – Слуга поклонился и направился прочь. Тирион повернулся к своим родственникам. Разнополые близнецы сегодня казались особенно похожими. Оба предпочли темно-зеленую одежду, подчеркивающую цвет глаз. У обоих красиво ниспадающие длинные светлые кудри и золотые украшения – на запястьях, пальцах и шее.

Тирион

задумался, каково бы было иметь близнеца, и решил, что лучше не знать. Видеть себя самого каждый день в зеркале и то было плохо. О том, чтобы иметь второго себя, думать было слишком страшно.

Принц Томмен спросил:

– Дядя, а что слышно о Бране?

– Я заходил вчера вечером в его комнату, – ответил Тирион, – но перемен не было. Мэйстер видит в этом хороший знак.

– Я не хочу, чтобы Брандон умер, – робко проговорил Томмен. Это был ласковый мальчик, непохожий на брата, но ведь и Джейме с Тирионом нельзя считать фасолинами из одного стручка.

– У лорда Эддарда был брат по имени Брандон, – заметил Джейме. – Один из заложников, убитых Таргариеном. Несчастливое имя.

– По-моему, не столь несчастливое, как тебе кажется, – возразил Тирион. Слуга принес ему блюдо, Тирион откусил от ломтя черного хлеба. Серсея тревожно посмотрела на него.

– Тирион, что ты хочешь сказать?

Карлик криво улыбнулся ей и приложился к пиву.

– Лишь то, что желание Томмена может исполниться. Мэйстер надеется, что мальчик выживет.

Мирцелла радостно охнула, Томмен нервно улыбнулся, но Тирион следил не за детьми. Джейме и Серсея обменялись коротким, не более чем в секунду взглядом, но карлик не пропустил его. Королева посмотрела на стол.

– Где милосердие? Здешние северные боги слишком жестоки, раз позволяют ребенку терпеть такие муки.

– А что именно говорит мэйстер? – спросил Джейме.

Обжаренный бекон захрустел под зубами Тириона. Задумчиво пожевав, он ответил:

– Мэйстер полагает, что, если бы мальчику суждено было умереть, жизнь уже оставила бы его. Однако прошло четыре дня, и никаких перемен нет.

– А Бран поправится, дядя? – спросила маленькая Мирцелла, унаследовавшая от матери всю ее красоту, но не нрав.

– Малышка, он сломал спину, – сказал Тирион, – и ноги. Жизнь в нем поддерживают медом и водой, иначе он умер бы от истощения. Если он очнется, то, наверное, сумеет есть настоящую пищу, но никогда больше не будет ходить.

– Если он очнется… – повторила Серсея. – А это возможно?

– Правду знают только боги, – ответил Тирион. – Сам мэйстер всего лишь надеется. – Он снова откусил от ломтя хлеба. – Могу поклясться, что жизнь в мальчике поддерживает только его волк. Зверь день и ночь воет под его окном и всякий раз возвращается, когда его прогоняют. Мэйстер сказал, что однажды он закрыл окно, чтобы стало потише, и Бран ослабел. А когда совсем открыл его, сердце мальчика забилось сильнее.

Королева поежилась и сказала:

– Есть что-то противоестественное в этих животных. Они опасны. И я не позволю ни одному из них направиться на юг вместе с нами.

Джейме возразил:

– Этого будет трудно добиться, сестра. Волки повсюду следуют за девчонками.

Тирион приступил к рыбе.

– Значит, вы скоро уезжаете?

– Недостаточно скоро, – опять вступила в разговор Серсея. И нахмурилась. – Что значит – мы? А как насчет тебя? Боги, только не говори мне, что намереваешься остаться здесь.