Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 1
Шрифт:
Меня начало отпускать.
Бернарда.
(Malou Prytz – Left amp; Right)
– Новенькая?
– Ага.
– А чего не с начала года?
Мне не верилось – Айрини меня раскусила. Иначе зачем бы сама подошла на перемене в коридоре, куда мы вышли размять ноги.
«Или случайность?»
Она худая, вытянутая, в темных джинсах и бесформенной кофте. Здесь, где из высоких окон лился яркий
«С двойным дном, будто за одной перегородкой есть еще одна, другая. А оттуда смотрит некто настоящий» – странное ощущение.
– Просто недавно узнала про эту школу. Вот, решила попробовать…
– Любопытство, значит?
– Оно самое.
Я старательно сохраняла внутри безмятежность «Дрейка» – так я называла это состояние. Оно ощущается, как «Все всегда хорошо. Если возникают задачи, все они решаемые. Даже если решая их, рухнет мир, можно выстроить еще один, и еще. Время бесконечно, в запасе вечность…»
Мой ненаглядный умел находиться в этом состоянии постоянно – оно помогало ему абстрагироваться, я же усилием воли распараллелила себя, чтобы не выдать истинных чувств – беспокойства, возбуждения, излишнего внимания. Снаружи – эдакая мирная беспечная Бернарда, а в бункере – настороженный наблюдатель. И почему-то казалось, что Айрини смотрит прямо в бункер. Или же пытается его отыскать под моим напускным спокойствием.
«Вот это я понимаю, интуиция!»
Чтобы не молчать, я посмотрела на тонкую тетрадь, которую она держала в руках.
– Я пропустила много интересного?
– Не особенно.
И вновь наши изучающие друг друга взгляды – как много правды и искренних намерений она понимает?
– Переписать предыдущие лекции дашь?
– Я их не пишу.
– Почему?
– Потому что, если то, что объясняет лектор, не заходит сразу, то перечитывать слова бесполезно.
– Может однажды зайдет?
– Чему зайти, то зайдет из любого источника, не обязательно из тетради. Ты ведь знаешь.
«Какое многозначительное „ты ведь знаешь…“»
– Я – Айрини.
Она протянула мне узкую руку – прохладную, со «слепленными» пальцами.
Специально не стала говорить «Бернарда». Много вопросов – много лишней информации. Просто пожала чужую ладонь.
– Дина.
А после вопрос в лоб:
– Зачем ты здесь, Дина?
И стало ясно – она понимает. Все или почти все. Снова врать, что из любопытства? Но Айрини пояснила сама.
– Ты ведь давно переросла эту школу.
– Ты тоже.
И мой ответ, сказанный посреди гулкого коридора, посреди солнечного дня с золотыми за окном деревьями, дал нам понять, что мы «наравне». Эдакие два шпиона, пытающиеся выведать больше, чем готовы выдать. А ва-банк, оказывается, играть не всегда приятно. Все-таки я надеялась подольше побыть в ее глазах просто «новенькой студенткой».
Или
Наш диалог прервался, потому что выглянул лектор:
– Продолжим?
Народ стекался обратно в аудиторию, как вода в водосток – из широкого потока делался узким. Входили по одному.
– Хочешь сесть со мной?
Я замялась. Что если чем ближе контакт, тем лучше она «читает»?
– Может в следующий раз.
Надо собраться с мыслями, вновь стабилизировать если не безмятежность, то хотя бы ровные эмоции. Не ожидала, что она попытается взять быка за рога, не ожидала. Но где наша не пропадала? Как говорится, «поживи-ка ты с мое с Дрейком», а там поговорим. И улыбнулась.
«Что бы ни случилось, он прав. Все – игра…»
А лекции мне нравились – про дуальность мира и процессов, про зависимости, про ложное восприятие себя и окружающих… Дрейк, конечно, рассказывал лучше и интереснее, а, главное, всегда затрагивал нужные именно для меня в конкретный момент времени темы, но в ШУЖ тоже преподавали не дураки. И расплывалось внутри мягкое восхищение от того, что многим, оказывается, интересно познание мира. Это классно…
Взгляд Айрини я чувствовала. Не такой тяжелый, как у Дрейка, и, наверное, незаметный обычным людям, но вполне ощутимый для меня. Я не пряталась – я от него отвлекалась. Точно как делала с Комиссионерами – «не хочешь, чтобы они прочитали, о чем ты думаешь, думай о настоящем моменте». О теплом и полированном дереве парты под пальцами, мягком голосе мистера Дикенсона, касающейся тела одежде, своей способности смотреть, ощущать.
Жаль, конечно, если на сегодня мы с ней «наговорились». Однако не навязываться совсем уж откровенно? Да и глупые вопросы выдадут меня быстрее правды.
Дикенсон говорил о важности развития внутренней чувствительности, минутах тишины. Кто-то писал, кто-то смотрел на него, кто-то мимо. Парень слева от меня спал, но его никто не будил – каждому свое.
И незаметно время рассказывания материала истекло. Что же дальше, просто домой?
(Аффект – Евгений Соколовский)
Не имея никакого плана, я покинула аудиторию одной из первых. Спустилась по лестнице вниз, толкнула массивную дверь, ведущую на улицу.
А октябрь стоял сказочный. После пары дней ветров и дождей, установилось вдруг тепло. И деревья, потерявшие еще далеко не всю листву, стояли золотые, как факелы. Уже не желто-зеленые, не бурые – огненные. С красными кляксами рябин, с зелеными проплешинами кустарников. И все это на фоне пронзительной голубизны неба.
Кажется, осень оголяет, очищает, убирает лишнее. И дышится свободнее и легче; шелуха сваливается, как листва.
Я не услышала, как она подошла и встала рядом, – эта странная девушка-женщина, вмиг обретшая способность менять чужие судьбы.