Игра с огнем
Шрифт:
Также там играл Джино Оджик (191см, 98кг). Он сам алгонкин и один из лучших бойцов-тяжеловесов в НХЛ своего времени. Есть просто жёсткие парни, вроде Ронни
Стёрна и Пола Круза, а есть те, которые даже несопоставимы с ними по жёсткости. Дэйв Браун, Марти МакСорли, Сэнди МакКарти, Боб Проберт и Оджик были из тех парней, которые могли убить человека одним ударом. Они кулаками раскалывали хоккейные шлемы пополам - я это собственными глазами видел.
Помню, однажды в Калгари, когда я ещё играл за "Флэймс", мы встречались с "Филадельфией", и я увидел, как Дэйв Браун зарядил Стю Гримсону по физиономии. У Стю потом винт полтора месяца торчал из глаза, чтобы у него скуловая кость не развалилась.
Я кучу раз видел, как он дерётся, когда мы встречались с "Ванкувером". Осенью 1996-го года он не на шутку сцепился с Джеми Хаскрофтом, который был примерно его габаритов. Они сбросили краги и стали метелить друг друга, как динозавры. Пару месяцев спустя он боксировал с Тоддом Симпсоном, и их полез разнимать Кэрри Фрэйзер - арбитр. Так Джино ему чуть башку не снёс. После завершения карьеры Джино занимается с детьми, рассказывая им о вреде алкоголя и наркотиков.
На той же неделе, когда я согласился играть за "Хорс Лэйк", за мной, Стивом Пэрсонсом и Брентом Доджинхорсом прилетел чартер, и мы отправились в Большую Степь. Там нас встретил вождь и отвёз в спортивный магазин. У него там был свой счёт, и он сказал нам: "Берите всё, что хотите".
Мы вели себя, как дети: "Так, мне, пожалуйста, десять вот этих клюшек и десять вон тех, а также...". Втроём мы просадили 10 кусков на клюшки и прочую амуницию. Я его ещё спросил: "Ты уверен, что готов пойти на такие траты?". На что вождь мне ответил: "Да-да, берите что хотите". Я сделал себе на заказ клюшки марки Easton, и мне доставили их прямо в Хорс Лэйк. Я был в экстазе.
И вот мы впервые приехали на арену. Заходим, идём к раздевалке, открываем дверь, а там 20 распахнутых баулов и хоккейная экипировка разбросана по всему полу. Я сначала подумал, что их ограбили или ещё что. Потому после хоккея все собирают свои вещи в баул, едут домой и развешивают их там сушиться. Я повернулся к вождю и спросил: "Чё за х**ня?".
Оказалось, что эту экипировку вождь отдал в общественное использование. Дети индейцев приходили, хватали левый конёк, затем правый, потом краги... Иногда они подходили по размеру, а иногда нет - да и плевать им было на размер или фирму изготовителя. Они брали первую попавшуюся клюшку, которую нашли в общей куче, и выходили на лёд.
Ребята там были невероятно талантливы. Мы смотрели, как они бросали по перекладинам, прицельно попадали в штанги, выдавали блестящие передачи, подправляли шайбы в воздухе... Некоторые на моих глазах поднимали шайбу вверх на крюке и проезжали так через всю площадку, будто у них в руках сачок для лакросса. Они играли на абсолютно феноменальных скоростях.
Этим ребятишкам было 9-10 лет, но они были абсолютно самостоятельными - сами добирались до катка, переодевались и играли. Весьма самодостаточная молодёжь, что тут скажешь... Они проводили с нами кучу времени, так что мы постоянно отдавали им клюшки и вообще всё лишнее, что у нас только было, а также учили их, как правильно обматывать клюшку или затягивать шнурки на коньках. Должен признаться, я от всего этого получал дикий кайф. Мне нравилось возиться с детьми.
Я был уже готов выйти на лёд в своём первом матче за "Сандер" в Большой Степи против "Атлетикс", но тут выяснилось, что играть мне нельзя. Об этом говорили по TSN, CBC, CTV (крупнейшие телеканалы Канады, прим. АО) и все газеты - Федерация Хоккея Альберты постановила, что я не прохожу по регламенту. На арене собралось четыре тысячи болельщиков, а им в итоге пришлось смотреть рядовой матч пивной лиги.
Звонит мне какой-то у*бок из руководства НХЛ и говорит: "У тебя ещё контракт на год". Он имел ввиду на сезон 2003-04. Я ему отвечаю: "Да,
Вождь нанял адвоката, и мы стали судиться. Мы настаивали на том, что мой контракт с "Чикаго" обесценился, и Боб Палфорд, старший вице-президент "Блэкхоукс", был на нашей стороне. В случае, если бы суд признал мой контракт действующим, то формально я мог бы снова играть за "Чикаго", если бы проходил при этом курс лечения. Или же клубу пришлось бы выписать мне 4,5 миллиона долларов за неустойку. Палфорд, наверное, был близок к инфаркту.
Вся эта история попала в прессу лишь из-за того, что в НХЛ наступил локаут, и спортивным журналистам надо было писать хоть что-нибудь о хоккее. Судя по всему, чтобы я ни делал и где бы я ни был, всё, что было хоть как-то связано со мной, вызывало резонанс.
Но я никогда не увиливал от боя. Никогда. Поэтому я сказал журналистам, что когда парни, пытавшиеся отстранить меня от хоккея, сбросили краги, я приготовился биться до победного конца.
Мой протест признали правомерным, и уже на следующий день, 22-го января 2005-го года, я сыграл свой первый матч за "Хорс Лэйк". На игру пришло около двух тысяч болельщиков, хотя обычно больше сотни там не собиралось. Мы играли против "Спирит Ривер Рейнджерс" и выиграли 6:5, а я забил гол и отдал две передачи. Таким образом, я официально стал частью дворовой лиги.
На следующих выходных мы отправились в Фэйрвью, но мы со Стивом так набухались до этого, что на игру вышли с похмелья. Да что уж там - всё ещё пьяные. В одном эпизоде я ввязался в борьбу, и меня повалили на лёд на чужой синей линии. Я сразу понял, что это ситуация из серии "пан или пропал". Если бы я и дальше позволял соперникам сбивать меня с ног, чтобы они потом могли похвастаться своим дружкам, мол, да этот Флёри вообще сопляк, и я его сегодня легко "уработал" - меня бы убили.
Поэтому я поднялся на ноги и попытался выбить из-под него конёк, одновременно атакуя его клюшкой в голову со спины. Стив увидел всю эту ситуацию, но он в тот момент был на нашей синей линии, то есть футах в 15 от меня (4,5 метра, прим. АО). Он устремился в нашем направлении, как полоумный, и удавкой накинулся на этого парня сзади.
Грязноватая тактика, конечно, но она сработала. Таким образом, он фактически сковал действия соперника, а я взял клюшку и начал тыкать его в шею и грудь. После этого все понял, что я играл всерьёз, и да поможет господь тому ушлёпку, который вздумает со мной связаться.
После игры мы сели в автобус, и я сказал Стиву: "Знаешь что? Я в жизни не видел, чтобы за меня кто-нибудь так же заступался". Мы тут же стали друг другу, как братья. С полпинка, что называется.
North Peace Hockey League - это сумасшедший дом. Просто п*здец какой-то. Это было что-то с чем-то. Мы были самой жёсткой командой в истории хоккея. Ко мне никто даже близко не подходил. У нас в команде играли Пэрсонс и Оджик, а затем ещё присоединился Саша Лакович, с которым я в своё время играл за "Калгари", вместе со своим братом Грэгом. Эти двое были вообще отмороженные наглухо.
Кроме того, за нас играл ещё и Доди Вуд. Он вообще никого не боялся. Более того, когда он играл за "Сан-Хосе", он даже сцепился как-то с Джино, который тогда выступал за "Ванкувер". Он также бился с Дарреном МакКарти, выступавшего за "Детройт", и Таем Доми из "Торонто".
Ещё у нас был молодой парень по имени Джейсон Бошам, который играл до этого в низших лигах и был офигенно жёстким типом. Так что если кому-то из наших соперников хотелось подраться, то кого бы он ни выбрал себе в оппоненты, он мог смело себе гроб заказывать. Мы были надменной быдло-командой, лидером который был я.