Игра с огнем

Тимошенко Наталья

Начальство периодически лишало его премии и угрожало увольнением, когда в очередной раз заставало не совсем трезвым со скальпелем в руках, но Костя прекрасно знал, что его не уволят. Нет, он вовсе не считал себя бесценным специалистом типа доктора Хауса, из-за гениальности которого и коллеги, и пациенты будут терпеть все его выходки. Просто он прекрасно знал, что на его должность желающих днем с огнем не сыскать, а потому черта с два его кто-то уволит. Его пациентам же и вовсе плевать, в каком состоянии он ходит на работу. Костя Степанов был патологоанатомом.

За ненужностью отдельного

судмедэксперта для полиции, он работал в больнице, а при необходимости вскрывал криминальные трупы и ездил на вызовы. У него был помощник Шурка – молодой, немного странноватый парень, и вдвоем они справлялись со всеми трупами в городе.

То, что женщина умерла не два часа назад, Костя понял уже по запаху, висевшему в ее гостиной. Он иногда в шутку говорил, что мог бы стать известным флейвористом [1] , если бы не любовь к трупам, таким чутким нюхом обладал. Впрочем, в этой гостиной, кроме трупного запаха, был еще целый букет: непроветриваемого помещения, испорченной еды и засохших цветов. Больше всего Костю почему-то удивили цветы. Ему казалось, что в этом богом забытом районе женщинам не могли дарить цветы. Большой букет роз, уже полностью высохший, стоял в вазе на подоконнике. В вазе с водой. В вазе с чистой водой! Кто меняет воду засохшим цветам?

1

Человек, который работает с запахами, хорошо разбирается в них, создает новые ароматизаторы.

Одна роза покоилась на груди трупа. Кроме цветов, было и еще кое-что необычное: вокруг тела на полу черной краской был нарисован ровный, как будто начерченный циркулем, круг. Из приоткрытой печи все еще дышал жар углей, а потому в гостиной было довольно тепло. Костя даже удивился, что при такой температуре труп еще не начал разлагаться.

Поздоровавшись с маячившими у входа полицейскими, Костя прошел вглубь гостиной, где на коленках у тела уже стояла Ирина, единственный местный криминалист.

– О, Ирка, ты уже здесь, – вместо приветствия ухмыльнулся Костя.

Ирине было чуть больше двадцати, едва ли даже двадцать пять, и она страшно бесилась, когда ее называли Ирой. Требовала к себе уважительного отношения и имени Ирина. Хорошо хоть без отчества. Костя считал, что каждый имеет право выпендриваться по-своему, но это не мешало ему звать ее Иркой. Уж больно забавно она начинала злиться.

– А ты уже пьян, – предсказуемо огрызнулась она, бросив на него быстрый взгляд через плечо.

– Так ведь девять вечера, кто ж знал, что на труп вызовут?

– Можно подумать, в пять вечера ты был трезв.

– Справедливо.

Костя улыбнулся и предпочел вернуться к трупу, вытаскивая из своего чемоданчика мятую упаковку резиновых перчаток. С трупами он всегда предпочитал работать в них, руководствуясь не столько брезгливостью или косыми взглядами полицейских, сколько банальным страхом перед трупным ядом. Он спиной чувствовал на себе нетерпеливые взгляды Димы Стрельникова и следователя Семеновича, ожидающих, когда он скажет хотя бы предположительное время смерти, но не торопился

этого делать. Мертвые люди уже никуда не спешат, вот и он на работе тоже не спешил. За спешкой можно упустить какие-то детали, а этого Костя очень не любил.

Умершей женщине было около сорока, хотя на лице прослеживались явные следы чрезмерного употребления спиртных напитков, которые обычно добавляли несколько лет, тем более особям женского пола. И тем не менее лицо ее казалось довольно симпатичным, а длинные каштановые волосы и несколько лишних килограммов даже придавали определенный шарм. Наверное, мало кто еще мог видеть красоту в мертвом теле.

Она лежала на спине, вытянув одну руку вдоль тела, а другой сжимая засохшую розу на груди. Глаза закрыты, а губы, наоборот, чуть приоткрыты. В носу Костя уже заметил пару личинок неизменных спутников смерти – мух, но те пока еще не покрывали весь труп. Можно считать, повезло. Круг, в котором лежала женщина, оказался не нарисован, а выжжен, словно кто-то разлил горючую жидкость и поджег, но не позволил огню уничтожить весь дом. Впрочем, круг интересовал Костю мало. Гораздо меньше, чем мертвая женщина.

– Ну что у тебя? – первым не выдержал Семенович, когда пошла уже двадцатая минута тщательного осмотра тела.

Костя поднялся на ноги и стянул с рук резиновые перчатки.

– Трупное окоченение еще не прошло, то бишь умерла она меньше трех суток назад, – неторопливо начал он. – Но здесь такая жара, что картина может быть смазанной. Скорее всего, около двадцати – двадцати четырех часов назад. Плюс-минус.

Дима взглянул на часы, прикидывая в уме время, названное Костей.

– Значит, вчера вечером.

Он посмотрел на Семеновича и еще одного мужчину, которого Костя не приметил раньше. То ли тот только что вошел, то ли стоял где-то в дальнем углу. Лицо его было Косте незнакомо, так что вряд ли полицейский. Кто еще это может быть, он не знал. Да и не особо его интересовало, если честно.

– А причина смерти? – уточнил следователь.

– Пока сложно сказать. Видимых ранений на теле нет. Так что это буду знать только после вскрытия. Может быть что угодно: от сердечного приступа до самоубийства.

– Самоубийства? – удивленно переспросил незнакомый мужчина.

– Ну, не все суицидники вешаются, – хмыкнул Костя, нащупывая в кармане пачку сигарет. Курить хотелось страшно. – Некоторые таблеток наглотаются или яд примут.

– Разве тогда не должно быть вокруг рвоты? – усомнился Дима.

– Таблетки тоже разными бывают. Если бы все из них вызывали рвоту, большая часть этих идиотов выживала бы.

– Но если это самоубийство, то что за круг, в котором она лежит? – почесал подбородок Семенович.

Костя начал раздражаться.

– Это не ко мне вопросы. Все, что я мог сказать – я сказал. Остальное после вскрытия. А уж выяснять, что это за круг, кто топил печь последние сутки, зачем она меняла воду засохшим цветам и к чему вообще весь этот маскарад – ваша работа. Чем мог, тем помог, – заключил Костя, направляясь к выходу. Ему еще следовало дождаться запаздывавшего где-то Шурку и проследить, чтобы тело правильно погрузили в труповозку, но пока там не закончит Ирка, его все равно не отдадут.