Игра с опасной бритвой
Шрифт:
И вдруг опять выстрел. На этот раз в грудь. Точно толкнул кто-то его, придавив на миг к спинке сиденья.
– Ну, суки! – зарычал он от злости и, резко развернув бульдозер, направил его прямо на милицейский микроавтобус.
Перепуганный усатый водила в форме сержанта успел выскочить
Менты разбегаются.
Скрежет металла, и автобус становится всего лишь искореженной железякой.
Теперь Лерычу уже никто ничего не кричит. Он видит милиционера с майорскими погонами.
Майор Калинин припадает на колено и, удерживая двумя руками «макаров», целится в водителя бульдозера.
Лерыч видит его. Видит пистолет.
Дверь кабины открыта. Не спрячешься и даже не пригнешься. От майора до него метров семь. С такого расстояния грех промахнуться. И Калинин не промахивается.
Два выстрела. Раз за разом. И обе пули попадают в голову Лерычу. И он роняет голову на рычаги, сползая с сиденья.
А бульдозер, поставленный на ручной газ, ползет к краю котлована.
– Стой! Стой! – кричит кто-то из курсантов, понимая, что сейчас бульдозер рухнет в глубокий котлован. Но водитель бульдозера уже не слышит его, и бульдозер опрокидывается.
После всех объяснений в милиции Кристину отпустили и даже на служебной машине довезли до подъезда. Пожалели измученную девушку.
Теперь надо сообщить родителям, что Олеськи больше нет.
Кристина не присутствовала при выемке трупов из подпола. Просто не могла перенести это. Ведь там, среди этого кишащего червями месива, и ее Олеська. Завтра она пойдет на опознание. А пока ей разрешили отдохнуть.
Войдя
Вместе с газетой из ящика достала конверт, но он выпал из руки. Кристина подняла его, глянула. Узнала на конверте почерк матери.
«Вот, родители интересуются, беспокоятся, как доехала Олеська. А что я им отвечу?» Она всхлипнула, надорвав конверт. Достала письмо, жадно впиваясь в ровные строчки.
«Доченька! Перед самым отъездом у Олеськи внезапно поднялась температура. Заболела дуреха. И билет пришлось сдать. Мы послали тебе телеграмму, а потом пожалели. Ведь ты ее будешь встречать. Видно, она простудилась на выпускном вечере. Ты же знаешь, какое у нее слабое горло. Теперь лечится, и я опасаюсь, успеет ли поправиться к экзаменам. Письма от нас идут долго. Поэтому, как только она поедет, мы дадим тебе телеграмму. Ты ее встреть…»
– Что? Телеграмму? – Кристина несколько раз перечитала строки про болезнь сестры. – Значит, она не уезжала из дома?!.
Все поплыло перед глазами Кристины. Чтоб не упасть, она села на ступеньку. Сидела и плакала из-за всего пережитого и от счастья, что эта дуреха Олеська не приехала.
Какая-то маленькая девочка, проходившая мимо с пушистой болонкой на руках, удивленно уставилась на нее. Долго-долго смотрела, а потом спросила тоненьким голоском:
– Тетя, тебе плохо?
Кристина улыбнулась, прижав к себе эту девчушку. Никогда в жизни ей не было так хорошо…