Игра с отчаянием
Шрифт:
— Папа…
***
На похоронах Робина Фебфлауэра присутствовало не так уж много человек. Он был достаточно замкнутой личностью и открывался только немногим близким, так что помянуть его захотели также довольно мало людей. В этот день выдалась крайне тоскливая погода: солнце скрывалось за тяжёлыми серыми облаками, ни на секунду не показываясь даже в маленьком просвете, и всё выглядело так, словно вот-вот начнётся один из типичных для туманного Альбиона дождей.
Марти всё время церемонии стоял поодаль, чувствуя, что не имеет права после всего приближаться к кому-либо из родных. Он избегал встречаться с кем-нибудь взглядом,
А ещё его одолевали нерешительность и волнение. Ещё полтора года назад он получил известия насчёт брата с сестрой от Юджины. Та, как и обещала, выяснила, что примерно с ними случилось. Судя по её рассказу, их души заперты в определённом мире, и шанс их вытащить есть. Вот только имелась и одна серьёзная загвоздка: это измерение окружал какой-то барьер, созданный с помощью украденной из её библиотеки книги, и пробиться снаружи было невозможно. Но и это можно было решить: это место было ловушкой под прикрытием элитной академии в Японии для талантливых учеников, существующей одновременно в нескольких мирах, в том числе и в его собственном. Если тебя выберут, ты сможешь туда попасть. И всё это время Марти тайно готовился к операции: оттачивал своё мастерство как барабанщика, напряжённо учил японский. Правда, у этого были и свои побочные эффекты, такие как изуродованные фанатичной игрой ладони и бессонница от обилия информации, но результатов он добился. А за день до похорон он как раз получил шанс поехать в страну восходящего солнца в качестве ученика по обмену. Теперь же он выжидал момент, чтобы рассказать об этом последнему живому члену своей семьи — матери.
Едва последняя горсть земли была брошена, все стали потихоньку расходиться. В этот момент к Марти приблизилась женщина, на которой чёрный цвет одежды смотрелся действительно гармонично и естественно, как бы жестоко это ни звучало в такой момент. Одного взгляда на неё хватало, чтобы осознать, что они с Марти родственники — незнающий человек даже мог подумать, что именно она его мать. Но нет, эта русоволосая женщина средних лет с старомодной причёской, правильными чертами лица и добрыми серыми глазами была его тётей, младшей сестрой отца. По забавной прихоти их родителей, её также назвали Робин Фебфлауэр, но большинство людей знало её как Инь. Она приблизилась к племяннику и ласково потрепала его по макушке.
— Ну что, Марти, теперь ты остался у мамы один, — горько улыбнулась она. — Сомневаюсь, что моей поддержки ей будет достаточно, так что уж позаботься о ней, хорошо?
Марти замялся, а затем неуверенно кивнул и промямлил:
— Д-да…
Инь вновь улыбнулась, но её печальные глаза с головой выдавали её истинные чувства. Она стала такой тогда же, когда Уилл и Рэм впали в ту странную кому: её дочь, их кузина Рэйчел, также оказалась в подобном состоянии. А Инь, заметив приближение своей лучшей подруги, с тяжёлым вздохом отправилась прочь, бросив последний взгляд через плечо на могилу брата.
И вот рядом с Марти уже оказалась та, кто его всю жизнь воспитывал — Сателла Фебфлауэр. Сейчас на её лице были измученное выражение, но при обычных условиях Марти всегда считал её идеалом красоты — разве что брюнетка, а не блондинка. Но и мягкие черты лица,
— Ну и что ты собираешься делать, Марти? Будешь жить, как прежде?
Марти решительно тряхнул головой. Он и так чувствовал, что потерял кучу времени впустую, и не хотел повторять ошибок прошлого. В глазах Сати появилась надежда; надежда, что он теперь не оставит её. Марти очень не хотелось её разочаровывать, но он уже набрался решимости покинуть родные места в погоне за жизнями брата и сестры. И теперь, сделав глубокий вдох, он вновь покачал головой, но уже не уверенно, а медленно. Этот его жест очень встревожил Сати, и она осторожно спросила:
— Ты… что-то хотел мне сказать?
Марти кивнул, но всё так же колебался, прежде чем начать, видя боль на лице матери. Затем он отвернулся и, собрав решимость в кулак, уверенно заговорил:
— Мама, я… Я должен уехать.
На лице Сати отразилось удивление и потерянность. Марти понимал, что разрушил её последнюю надежду на воссоединение с собой, но успокаивал себя, что результат вполне стоит этой боли — как её, так и его. Желая хоть как-то её приободрить, Марти взял её за руку и, заглянув в глаза, с виноватой улыбкой проговорил:
— Прости, что оставляю тебя в такой момент. Но знаешь, это действительно нужно. Я уеду, но стану известным музыкантом. Вот увидишь, как обзавидуется Рэм, когда очнётся и выяснит, что её младший брат стал звездой без неё! Как бы опять не упала… — попытался пошутить Марти и неловко рассмеялся.
Сати выслушала его с грустным выражением лица. Едва он закончил говорить, она печально улыбнулась, а затем, чуть помедлив, кивнула. Несколько секунд нерешительности — и она заключила сына в объятия. По её щекам текли слёзы, когда она она ласково, полным любви и нежности голосом говорила:
— Конечно, обзавидуется. Ты точно добьёшься славы, Марти. Я верю в тебя, и всегда верила.
Марти почувствовал от этих искренних слов тепло, разливающееся в груди. На минуту его охватило горькое чувство того, что он совсем не хочет ехать в чужую страну, бороться в одиночку с неизвестным соперником, а хочет просто остаться рядом с мамой, которая всегда его поддержит и позаботится о нём. В порыве эмоций он также крепко обнял её и не смог сдержать слёз. “Но так надо”, — одёрнул себя Марти, возвращая всю свою решимость двигаться вперёд. Если не он спасёт Рэм с Уиллом, то кто?..
***
С тех пор, как Марти приехал в Японию, он стал работать над следующим шагом своего плана зачисления в “Пик Надежды”. В первую очередь он постарался разорвать все связи с прошлым: ни разу не дал весточку о себе кому-либо из родных, сбежал автостопом из школы, куда приехал как ученик по обмену, заранее позаботился о фальшивой биографии. Далее он приступил к тому, что должно было сделать его популярным — сценическому образу, который, скорее всего, станет его новой личностью.
Конечно же, начал он с размышлений о внешности. “Чтобы стать знаменитостью, надо быть запоминающимся или смазливым”, — рассуждал Марти. Будучи англичанином в Японии, остановиться он решил на первом — к тому же, на изменение фигуры у него не было ни времени, ни сил, а на лицо — средств. Да и в целом свою внешность он считал относительно близкой к “смазливой”.