Игра словами
Шрифт:
Переодевшись в хлопчатобумажную ночную рубашку, Эстер легла, но заснуть не могла. Она была слишком возбуждена, все тело ломило от боли в ребрах, а сердечная боль была еще сильнее.
Вход в палатку Эстер намеренно оставила открытым, чтобы можно было видеть ночное небо, звезды и беспокойный океан, который подбирался почти к самому порогу ночью, а потом опять откатывался назад.
Когда в проеме двери появился черный силуэт, она поняла, что Эдвард мучается не меньше ее и не может заснуть.
— Тебе тоже не спится? — спросила она.
— Вы ужасная женщина! — проворчал в ответ низкий
9
Эстер оказалась в ловушке. Сломанные ребра мешали ей двигаться, она не могла даже сесть без посторонней помощи.
— Что вам нужно? — спросила она, удивляясь, как хрипло прозвучал ее голос.
Сердце у нее бешено забилось, пульс участился. Ей очень хотелось увидеть лицо Гордриджа: судя по его тону, он все еще пребывал в отвратительном настроении.
— Я хочу получить наконец причитающееся мне вознаграждение, — проворчал он, нависая над ней в темноте угрожающей тенью.
— Что вы имеете в виду?
Эстер поднесла руку к горлу, неожиданно почувствовав опасность. Этот человек никогда раньше не пугал ее, но теперь в нем появилось что-то новое, и ей стало страшно.
Гордридж опустился возле нее на колени, но лица его все еще не было видно.
— Вы не представляете, как мне было трудно все это время не дотрагиваться до вас!
Эстер проглотила комок в горле.
— Нет… я…
— Вы дьявольски красивы и прекрасно знаете об этом!
Он наклонился ближе к ней, и теперь Эстер смогла увидеть угрожающий блеск в его глазах. Ее поразило, как неожиданно изменилось лицо Гордриджа: в нем действительно появилось что-то угрожающее.
— Филип! — Она попыталась отстраниться от него, но двигаться ей было некуда. — Что вы?..
— Что я пытаюсь сделать? — докончил он за нее вопрос. — Разве неясно? Признайтесь, вы с самого начала хотели близости со мной! И если бы не достойная похвалы верность брату, вы несомненно позволили бы мне это. Я намерен взять только то, что вы хотите дать! — В уголках его рта появилась жесткая усмешка. — Было бы нелепо отпустить вас так…
Эстер была оскорблена до глубины души. Но самое ужасное заключалось в том, что он говорил правду! Как он сумел так хорошо разобраться в ней?! Ведь она считала, что очень успешно скрывает свои чувства!
Эстер молча затрясла головой в отчаянной попытке опровергнуть его слова. Говорить она не могла; не могла и бороться с ним, не причиняя себе сильной физической боли. И он знал это, знал, что она будет целиком в его власти! Гордридж хорошо выбрал момент…
Он впился ей в губы с такой силой, что голова ее откинулась назад. Это было слишком похоже на насилие, на безжалостное вторжение в ее сокровенное женское естество! Его поцелуи причиняли Эстер невообразимые страдания. Но в то же время она с ужасом почувствовала, что все ее тело затрепетало, в крови разгорелся жар неудовлетворенной страсти.
Эстер уперлась руками ему в грудь, но не смогла оттолкнуть: сломанные ребра тут же дали о себе знать. Под своими ладонями она почувствовала жар его обнаженного тела, шелковистость темных волос, мощный стук
Руки Гордриджа двигались по ее телу, осторожно лаская его. Дыхание Эстер стало глубоким и неровным, губы раскрылись под его настойчивым нажимом, из горла вырвался непроизвольный стон. Это была невыносимая, сладкая пытка! Эстер казалось, что все ее тело пульсирует от возбуждения. Ей хотелось изогнуться дугой ему навстречу, она была согласна на все, что он предложит, мысли о сопротивлении растаяли, как радуга после дождя…
Гордридж оторвал губы от ее рта, и Эстер смогла наконец глотнуть воздуха. Но его губы продолжали свое путешествие по ее лицу, коснулись невероятно чувствительных точек за ушами, заскользили вниз по пульсирующей жилке на шее.
Молчание Гордриджа еще больше усиливало ее волнение. Когда его рука скользнула в вырез ночной рубашки и обхватила нежный изгиб груди, у Эстер перехватило дыхание. И все-таки она предприняла запоздалую попытку оттолкнуть его.
— Вы хотите этого, Эстер, так же, как и я, — проговорил Филип срывающимся голосом. — Возразите мне, если осмелитесь!
Что Эстер могла ответить? Она так любила этого человека! Даже если им движет сейчас стремление унизить и растоптать ее, удовлетворить свою животную страсть, она будет долго помнить об этих объятиях — после того, как вернется с островов, после того, как Гордридж совсем забудет о ней… Ведь он был человеком, которого она ждала всю жизнь! И, если бы обстоятельства сложились иначе, их отношения могли бы быть совсем другими…
Судорожный вздох вырвался из ее губ, и Гордридж воспринял это как ответ. Когда его губы коснулись ее напрягшихся сосков, Эстер застонала от удовольствия. Она чувствовала его глубокое, прерывистое дыхание, дрожь его тела и не могла понять, что произошло, когда он внезапно отшатнулся от нее.
Не сразу придя в себя, Эстер обнаружила, что Гордридж стоит у кровати, сурово глядя на нее сверху.
— Благодарите свою счастливую звезду: я слишком джентльмен, чтобы воспользоваться вашей беспомощностью.
Эстер охватил гнев — на него, на себя, на всю эту ситуацию. Она опять ощутила его желание унизить ее, подчеркнуть, что для него все это только игра.
— Если бы вы были джентльменом, то не стали бы дотрагиваться до меня вообще! — в бешенстве воскликнула она, одергивая ночную рубашку.
— В таком случае я, очевидно, им и не являюсь! — Глаза его сверкнули в полутьме палатки. — Вы, наверное, думаете, что я злобный мерзавец, для которого главное — поразвлечься?
— А как же иначе? Интересно, вы всех женщин силой принуждаете к близости?
— Силой? — переспросил Гордридж резким и хриплым голосом. — Я принуждал вас силой?!
Эстер смутилась: он не мог не заметить, что она наслаждалась его ласками…
— Ну, может быть, не физической, — нехотя признала она, — но вы используете силу своей личности! Вам, должно быть, известно, что вы принадлежите к типу мужчин, которые нравятся любой женщине. Возьмем, например, Уэнди. Она заигрывает с вами, как сумасшедшая, с самого первого дня. И я что-то не замечала, чтобы вы отвергали ее!