Игра со Смертью
Шрифт:
Не знаю, на каком этапе я перестала себя контролировать и позволила этому захватить меня. В какой момент я уже сама изнывала от этой ласки. Даже приподнялась, впуская его пальцы глубже и сжимая край стола так, что побелели костяшки. Старясь не смотреть на него. Только не смотреть, потому что, если я увижу жадный блеск в его глазах под черной маской, я взорвусь. Внезапно все прекратилось, он вынул из меня пальцы, и я медленно выдохнула, провел ими по внутренней стороне бедра, другой рукой вытер салфеткой мой рот, и я увидела капли своей крови на белой бумаге.
— Иди прямо коридору
Раз, Два, Три…Считая про себя шаги…Семь, восемь…Двенадцать…Я должна успокоиться. Взять себя в руки. Он не должен знать, что я чувствую…Черта с два. Я лгу себе. Он знает…он ощутил и запах, и реакцию моего тела.
Неожиданно сильный захват на локте, и волна бешеного восторга, поднимающаяся изнутри. Противоестественного, ненужного и такого…такого знакомого. Толкнул на лестничную площадку и впечатал в стену. Грубо сжал грудь, и я застонала вслух, больше не сдерживаясь. Сердце замерло и мучительно забилось о ребра.
Как же я скучала. По тебе. По твоему горячему телу, прижимающемуся к моему, по твоим сильным рукам, терзающим мою грудь, по обжигающему дыханию возле уха. С ума сходила от желания почувствовать тебя в себе. Хотела столько лет…проклятых лет одиночества.
— Неплохо изображаешь страсть, — звук расстёгиваемой змейки вперемешку с тихими проклятиями — лучше любого афродизиака заставляет потерять голову от желания, — я почти поверил. Играй дальше. Мне нравится. Развлекай меня!
Дразняще провёл головкой по моей плоти и заполнил меня одним движением. Закричала, почувствовав, как растянул меня изнутри одним резким толчком. Погрузив в мой рот все еще влажные после моей плоти пальцы.
Вцепилась в стену, ломая ногти, выгибаясь в попытке принять его ещё глубже. Сдалась. Сломалась. Да. Хочу его. Невыносимо. До боли, до изнеможения, до унизительной капитуляции.
Рино притянул мою голову за волосы назад и укусил за затылок, посылая разряды электрического тока по телу. Словно отмечая свое право.
Всхлипнула, заводя руку назад и притягивая его голову еще ближе.
Сделал первое движение, и я не сдержалась, схватила его за запястье и впилась в него клыками, чтобы не закричать еще раз.
Её крик как лучшая музыка для ушей. На фоне рваного дыхания. Хаотичного, громкого. Сейчас оно было у нас одно на двоих. Моя голодная девочка. С ума меня сводит, когда дрожит от моих ласк. Обезумев, кусает мою руку, заглушая собственные крики, а я долблюсь в нее, как озверевший, и рычу ей в затылок. Подхватил под живот, пронес к перилам, переклонил через них, удерживая за волосы и за бедра, врезаясь все быстрее и быстрее, чувствуя, как невольно меняю облик, как от возбуждения проходит дрожь по позвоночнику, и болят яйца от желания кончить.
Дёрнул на себя руку, и ее клыки разорвали мне кожу, склонившись, прошипел в ухо:
— Нравится быть моей подстилкой, Викки?
Он перенес меня к перилам и наклонил вперед, заставляя вжаться в них всем телом, цепляясь дрожащими пальцами, прогибаясь, позволяя войти глубже, чувствуя приближение оргазма, ощущая, как достигаю точки
— Нравится быть моей подстилкой, Викки?
Дернулась всем телом от резкого проникновения, отклонилась назад, обхватывая его рукой за шею.
— Нет, — голос сорвался, — не нравится. Будь ты… — меня накрывало, я больше не могла это сдерживать. — Проклят… — закатила глаза от наслаждения. — Рино!
Его имя я уже прокричала. Меня разорвало на части от мощного оргазма. Это не просто наслаждение — это бешеный взрыв, это разрушительное цунами. Я сжимала его изнутри и содрогалась в его руках, слыша собственный крик, переходящий в надсадный стон, в хрип….Казалось, агония наслаждения бесконечна, по щекам градом покатились слезы.
Викки подавалась бёдрами навстречу моим движениям, покоряясь всем телом, признавая своё поражение. Но, демон её разорви, вслух произнося слова, от которых хотелось исполосовать тонкую спину когтями. Почувствовать запах её крови. Впитать в себя её боль. Только от этой мысли новая волна возбуждения прокатилась по телу, заставляя двигаться всё быстрее, всё беспощаднее, пока она не закричала, отдаваясь оргазму, сжимая меня мышцами лона. До невозможности горячая, сладкая девочка. МОЯ. Я готов слышать ее крики бесконечно. Потому что раньше не слышал. Раньше все в тишине. Только вздохи и стоны, и это первый ее крик, подаренный мне. Нет, не подаренный. Вырванный мной. Взятый нагло, без спроса. Но мой. Только мой.
Склонился к ней, не прекращая таранить сочное тело, и процедил:
— Я. Уже. Давно. Проклят. Девочка.
Взмах руки, и треск ткани вплетается в музыку наших тел, а на спине Виктории появляются тонкие чёрные полосы, в ноздри забивается пряный аромат её крови, смешанный с запахом дикого секса. Её вскрик— теперь уже от боли, и я кончаю, изливаясь в неё, задыхаясь от дикой эйфории, наполнившей всё тело, повернув в сторону её лицо, чтобы видеть слёзы. Плачь, Викки, плачь. Я хочу, чтобы даже оргазм у тебя ассоциировался с болью. Я хочу, чтоб ты плакала для меня от этого коктейля. Слизал слезу, все еще подрагивая после оргазма.
Я отпустил её и начал приводить себя в порядок.
— Сходи в дамскую комнату — умойся.
Её спина напряглась. Викки медленно повернулась и посмотрела прямо на меня. Вздёрнул бровь, демонстративно разглядывая её, растрепанную с искусанными губами, горящими щеками, в разорванном платье. Я набрал Арно.
— Через двадцать минут к тебе спустится Виктория. Отвезёшь её домой. У меня здесь ещё незаконченные дела.
Глава 15
Иногда можно ненавидеть себя за отсутствие сожаления. Я себя ненавидела. За то, что позволила ему, за то, что не сопротивлялась, а жадно наслаждалась каждым прикосновением, впитывала, вбирала в себя и сходила с ума от извращенного, неправильного, ненужного удовольствия чувствовать его ласки. Они взрывались во мне воспоминаниями, фейерверком прошлых объятий, поцелуев, дикой страсти и изнуряющей, больной одержимости им. Мое тело помнило все. Оно, проклятое, сохранило каждую малейшую реакцию на запах, на касание, на голос, на его имя.