Игра со Зверем
Шрифт:
Тот ничего не ответил, подхватил плаксу на руки и взмыл в небо. Нужно было возвращаться в Столицу. Сегодня квардинг не собирался оставаться в Аду.
Утро следующего дня выдалось ярким и солнечным, словно в насмешку над горьким настроением претендентки. Ниида проснулась раньше Амона, но не захотела вставать. Села, закутавшись в тонкое покрывало, и устремила взгляд на демона. Когда он спал, с лица исчезала привычная жесткость, черты разглаживались. Наблюдательница смотрела, стараясь запомнить, как отражается на льняных волосах солнечный свет, как проступают безобразные полосы шрамов на широкой спине, и как руки,
– Почему?
– спросил он.
– Что?
– Почему ты хочешь себя ущипнуть?
Она улыбнулась, и потерла лицо руками.
– Мне кажется, будто я сплю.
Хозяин насмешливо поднял бровь, без зазрения совести прочел мысли рабыни, и усмехнулся:
– Все-таки ты чудная. Ты принадлежишь жестокому демону, носишь под сердцем свирепое чудовище, сегодня состоится соревнование, которое может тебя убить, и вместо того, чтобы драть на себе волосы, как нормальная человеческая девка, ты размышляешь о том, как тебе повезло? Вредно тебе думать, henba. Вставай. Кстати, - между делом произнес Амон, натягивая на себя одежду, - забыл сказать. Все твои страхи глупые. И чем больше ты с ними борешься, тем сильнее они на тебя будут нападать. Хочешь одолеть свой ужас - просто прими его. Ясно?
Поколебавшись, девушка кивнула.
– Сегодняшнее состязание окажется последним для той из вас, - вещал с трибун глашатай, - которая не поймет, что Стихия не приемлет трусости, и лишь бесстрашие и отвага способны ее контролировать.
Девушки с удивлением выдохнули. Стало быть, не приемлет трусости? А что тогда значили все предыдущие состязания? Бросаться в гущу мечущихся животных, увертываться от стрел? Что это? Риск жизнью забавы ради? Претендентки с недоумением переглянулись, а пафосный герольд меж тем продолжил:
– Каждая из вас, - он обвел рукой четверых претенденток, - чего-то боится. Но только те, кто сумеют победить свой сокровенный ужас, никогда не выпустят Стихию из-под контроля.
– Он издевается?
– Кэсс и Вилора, поддерживающие под руки безвольно стоящую Лиринию, переглянулись.
Рядом зашипела Натэль:
– Очень умно! Значит, мы столько времени бегали, прыгали и кидались на драконов, чтобы теперь избавляться от детских страхов? Победить боязнь темноты и поверить, что в шкафу не живет чудовище?
– Успокойся, - одернула ее вампирша.
– Сдается мне, будут нам и битвы, и драконы...
Она осеклась и застыла, выпустив руку безучастной ко всему Лири.
– Звездочка...
– тихий мужской голос, родной и полный муки, заставил сердце сжаться.
Несчастная шагнула вперед, обратившись в слух.
– Звездочка... За что? Неужели я мало тебя любил?
Жена, мать, воин - она застыла посреди Поприща. Дышать стало больно. Воздух застрял в груди, в голове шумело. Арена, зрители, подруги по несчастью - все исчезло, остался лишь голос...
– Прости...
– Прости?
– он возник, словно из ниоткуда, стремительный и страшный в своем боевом обличье.
Ви смотрела, не в силах отвести глаз. Она думала, что уже забыла его, но, как оказалось, память сохранила все: от выражения лица, до поворота
Сверкнули глаза цвета вороненой стали на нечеловечески прекрасном лице. И грозный воин бросился на свою жертву. Но она стремительно отлетела в сторону, увертываясь от меча, который когда-то хотела подарить ему на годовщину. Боль, страх, раскаянье заставили злополучную претендентку тоскливо завыть... Туман, клубящийся вокруг, бесследно поглотил её полный отчаяния крик.
...- Где Вилора?
– Нат жадно озиралась, пытаясь увидеть исчезнувшую в густой белой мгле.
Никого. Даже зрителей, и тех не видно. Девушка стояла одна среди медленно клубящейся дымки. Хотя, нет. Рядом была еще Кассандра.
– Кэсс, надо найти её!
– растерянно сказала суккуб.
– Этот туман - странный какой-то. Лучше держаться всем вместе.
– Вместе?
– со странной небрежностью в голосе произнесла ниида.
– Ты искренне думаешь, будто кому-то хочется быть вместе с тобой?
Собеседница захлопала глазами:
– Ты что? Мы же бились плечом к плечу! Ты ведь знаешь - на меня можно положиться!
– сказала она, все ещё не понимая поведения подруги и от души полагая, будто та просто сильно напугана.
– Положиться? На тебя? Брось! Как можно положиться на похотливую, жалкую, неуверенную в себе хабалку? Неужто ты и вправду полагаешь, что я забыла твою выходку на приеме Рорка? Такое не прощается.
Обидные слова стегали больнее хлыста.
– Я понимаю, уже ничего не исправишь, - залепетала несчастная, - но ты должна знать - мне до сих пор стыдно...
Голос ее при этом звучал так, словно в горле застряла кость:
– Я поступила подло. Просто, очень тебе завидовала. Ты всегда держалась от нас особняком и с таким достоинством, что я чувствовала себя настоящей дешевкой! Но, я ведь тогда еще не знала, какая ты. Просто чувствовала - лучше меня и... завидовала! Завидовала тому, что тебе было плевать на нас, что ты, оставаясь одна, не чувствовала себя изгоем. А я всю жизнь изгой, понимаешь? Изгой, к которому липнут жадные взгляды! Пойми, я всегда хотела быть похожей на такую, как ты...
Та, к которой обращалась эта страстная полная искреннего раскаяния речь, слушала молча, но, несмотря на молящий взгляд подруги, смотрела надменно и брезгливо кривила губы:
– Прекрати оправдываться, Натэль. Думаешь, выставила меня голой и сама стала лучше?
– Нет, я...
– Замолчи. И слушай. Посмотри на себя. Ты никогда не станешь такой, как я. А знаешь почему? Потому что ты хуже. Просто хуже. Ведешь себя, как последнее отребье, поэтому и имеет тебя тоже только отребье. Оглянись вокруг, нормальным ангелам и демонам ты неинтересна. Тирэн? Риэль? Фрэйно? Ни один на тебя не позарился. Ты. Пустое. Место. И даже не тешь себя иллюзией, будто мы подруги, - с этими словами противница вытянула из ножен меч, и перебросила его из руки в руку.
– Твои подруги - публичные девки из дома удовольствий, твои мужчины - те, кто захотят тебя купить на пару часов.