Игра теней

Сатклифф Кэтрин

– Как ты? – спросил он после долгого молчания. Она улыбнулась и прижалась к нему.

– Я боялся, что сделаю тебе больно.

– Напрасно, было здорово. Мне хотелось бы повторить.

– Прямо сейчас? Она улыбалась.

– Chere, ты ненасытна.

Она подняла голову и посмотрела на него широко распахнутыми глазами, такими же наивными как и час назад.

– Моя душа пуста без тебя. У меня такое ощущение, словно кто-то запустил в меня руку и вырвал сердце.

Он засмеялся.

– Мне нравится, когда ты смеешься, – сказала Сара. – Это получается у тебя мужественно и обаятельно.

В полумраке

он мог разглядеть только призрачные очертания ее лица и туманное свечение чудесных волос. Он зарылся в них руками и, приблизив лицо к себе, сказал:

– Я уже снова хочу тебя.

– Тогда бери меня, снова и снова…

Он так и поступил и продолжал до тех пор, пока они не оказались полностью обессиленными. Они лежали обнявшись и долго не произносили ни слова. Прижимая Сару к своему сердцу, наслаждаясь ее близостью, Морган покрывал поцелуями ее лицо. Он чувствовал себя… родившимся заново. Впервые он почувствовал, что его проклятая, бесполезная жизнь заслуживает продолжения.

Ему очень многое хотелось сказать, но он не решался. Чувства, разбуженные в нем Сарой, были новыми, а потому пугающими. Все прошедшие недели он пытался из всех сил не признаваться себе в том, как много она для него значила. Он просто доводил себя до безумия, напоминая себе, что такая женщина, как Сара, найдя удовольствие в его постели, все равно уйдет от него, потому что ее судьба – быть среди богатых, образованных, утонченных. Она никогда не позволит себе влюбиться в него по-настоящему, душой и сердцем. Или позволит?

– Я могла бы остаться здесь навсегда, – ее голос шел из темноты, вызывая у него улыбку, несмотря на его невеселые мысли.

– Осторожнее со своими желаниями, Солнышко, – они могут исполниться.

– Неужели это так плохо?

Он приподнял подбородок и заглянул в ее огромные глаза. Он убрал ее золотистые волосы со лба; откуда взялись у него слова, он не знал, но они прозвучали, прежде чем он смог себя оборвать:

– Ты бы осталась со мной, если бы я тебя попросил? Если бы я попросил тебя не возвращаться в Англию, а остаться здесь, со мной, и стать моей женой, ты бы осталась?

Она не шелохнулась, но долго изучающе смотрела на него. Потом очень медленно она отстранилась и села так, что он больше не видел ее лица.

Он лежал прикрыв глаза. Сара обернулась, вся напряженная, что-то – страх или сожаление – промелькнуло в ее глазах. Она смотрела так, словно знала, что ее отказ глубоко обидит его, и жалела об этом. Возможно, она боялась его разгневать.

А он был разгневан. Но, несмотря на бушевавшую в нем ярость, он знал, что любит Сару и будет продолжать ее любить даже тогда, когда она вернется к Норману и займет свое место в обществе, за которое она так отчаянно сражалась. Он не мог ненавидеть ее за желание жить в комфорте, в окружении того, к чему она привыкла, – что дают деньга и положение. Боже, в последнее время он пробивал дорогу в Жапуру, намереваясь не только отомстить Родольфо Кингу, но и лишить негодяя его золота, чтобы самому почувствовать силу богатства… и, возможно, купить любовь человека, способного поднять его из привычной безнадежности.

Он потянулся к ней и нежно обнял за плечи. Он долго гладил ее волосы и, когда она наконец подняла на него глаза, в них стояли слезы.

– Морган, – прошептала

она, – Я… Он приложил ей палец к губам:

– Я понимаю.

– А я нет. Боже, я в такой растерянности.

Она покачала головой и беззвучно заплакала. Он прижался губами к ее светлым волосам и гладил их рукой, пока не убедился, что она спит. Вдруг в ночи раздался странный треск ветки, а может, это кукупира взмахнул своим магическим крылом над несчастными путешественниками. Сара сонно подняла голову и спросила:

– Ничего, – прошептал он, снова привлекая ее к себе. Просто звук его разбившегося сердца.

– Что это за звук?

Глава четырнадцатая

Первое, что он увидел, выбравшись из палатки, была мармозетка, пристроившаяся на краю миски и лакомившаяся гуаябой. [3] Только потом он увидел, что наступило утро. Сквозь просвет в деревьях, благодатью ниспосланной свыше падали лучи солнечного света и заливали собою лагерь.

3

Плод тропического дерева.

Морган, пошатываясь, встал на ноги, приложил максимум усилий, чтобы застегнуть рубашку, но добился минимальных успехов. С таким же результатом он попытался застегнуть бриджи, когда они чуть не упали с него. Он едва успел подхватить их, прежде чем шагнуть в сторону глазеющей на него обезьянки.

Он чувствовал себя отвратительно.

Тут он увидел Генри. Тот сидел на стволе поваленного дерева, бросая на него испепеляющие взгляды своих черных глаз, при этом белые кости, продетые в ноздри, слегка подрагивали. Генри соскочил с бревна и как молния бросился через поляну. Не успел Морган собраться с мыслями, а тем более отступить в сторону, как получил удар кулаком в живот. Морган согнулся и тут же сильнейший удар в челюсть свалил его с ног. Генри уселся на него верхом, как на лошадь и продолжал молотить его лицо, грудь и живот. Морган защищался как мог, правда без особой для себя пользы. Из носа обильно пошла кровь. Вкус ее был тошнотворный.

– Пропади пропадом твоя черная душа! – воскликнул Генри, и не успел Морган сбросить с себя оцепенение, как Генри вскочил, схватил винтовку и наставил ее прямо ему в лицо. – Ах ты ублюдок! А я-то думал, что в тебе хватит благородства, чтобы пощадить такое невинное существо как Сара.

– Я не…

– Заткнись, и хоть раз за свою презренную жалкую жизнь выслушай, что я тебе скажу. Ты напрасно думаешь, что Сара – это какая-то девка, которой можно воспользоваться, если ты обозлился на весь мир. Ты погубил ее, ты это понимаешь?

– Убери от меня эту чертову пушку, а то я рассержусь. Или стреляй. Валяй. Избавь меня от позорной смерти из-за кровотечения из носа. Черт, ты кажется, сломал его.

– Вот и прекрасно! Так тебе и надо! Я бы с удовольствием сломал бы тебе кое-что еще, и очень даже могу это сделать, прежде чем мы выясним отношения до конца. – Генри бросил винтовку на землю, сжал кулаки и приставил их к лицу Моргана. – Давай драться. Я не шучу, Кейн. Я вызываю тебя на поединок, я имею на это право.

– Мне встать на колени, чтобы наш бой был честный?