Игра теней
Шрифт:
«Наверное, всех угнетает близость врага, — предположила сестра Утта. — Вот уже целый месяц воинство сумеречного народа стоит на другом берегу пролива. Они не предпринимают никаких попыток захватить замок, но близость неприятеля тревожит. Да еще близнецы исчезли. А может, причина всеобщего уныния не только в этом? Храни нас всех Белая Дочь, я не понимаю, что творится в этом мире. Никогда прежде замок не был таким мрачным, холодным и пустынным».
Войдя в покои герцогини, Эйлис оставила жрицу в гостиной, в обществе занятых рукоделием молчаливых фрейлин и горничных,
— Сестра Утта здесь, ваша светлость.
— Хорошо, — раздался в ответ негромкий, но твердый голос Мероланны.
Сестра Утта вздохнула с облегчением — судя по голосу, герцогиня была здорова.
— Пригласи ее войти, дитя мое. А сама оставайся в гостиной.
Когда сестра Утта вошла, она с удивлением обнаружила, что герцогиня полностью одета, волосы ее уложены в высокую прическу, а старческие щеки густо напудрены. Создавалось впечатление, что она готовится к какой-то придворной церемонии, однако Мероланна сидела на краешке кровати понурая, как наказанный ребенок. В руке она держала исписанный листок. Герцогиня рассеянно взмахнула им, указывая жрице на кресло, достаточно широкое, чтобы принять даму в пышном придворном платье. Сестра Утта в своем скромном одеянии чувствовала себя в этом кресле горошиной на большой тарелке.
— Чем я могу служить вам, ваша светлость? — осведомилась она.
Мероланна вновь взмахнула листком бумаги, словно пыталась отогнать назойливую муху.
— Мне кажется, сестра, я схожу с ума, — произнесла она. — А может, с ума сошел этот мир.
— Ваша светлость?..
— Вы принесли очки?
— Я не пользуюсь очками, ваша светлость. Пока обхожусь без них. Хотя, конечно, глаза у меня уже не те, что прежде…
— А мне трудно читать без очков. Чавен сделал мне превосходные очки в золотой оправе, но, как ни печально, я их потеряла. А Чавен, что еще печальнее, бесследно исчез.
Герцогиня обвела комнату обиженным взглядом, словно исчезновение придворного лекаря имело одну-единственную цель — сыграть с ней злую шутку, оставив ее полуслепой.
— Вы хотите, чтобы я прочла вам что-то?
— Да, я хочу, чтобы вы кое-что прочли. Только негромко. Хотя я и осталась без очков, мне многое удалось разобрать. Но меня терзают сомнения: вдруг мои старые глаза меня подвели и вы увидите здесь нечто совсем иное. Садитесь сюда, рядом со мной. — Герцогиня похлопала по кровати.
Устав ордена не запрещал сестрам пользоваться духами, но Утта никогда не делала этого. Приторный сладковатый аромат, исходящий от Мероланны, раздражал ее и мешал сосредоточиться. Запах был так силен, что жрица Зории боялась чихнуть. Чинно сложив руки на коленях, она старалась не дышать глубоко.
— Вот! — сказала Мероланна и опять взмахнула листком, не выпуская его из рук. — Как я уже сказала, не знаю, что и думать — то ли я сошла с ума, то ли мир перевернулся с ног на голову. Уверена, конец света уже не за горами.
— Нам остается лишь уповать на милость богов, миледи.
— Кто бы в этом сомневался. Но боги, судя по всему, не торопятся нам на помощь. Вероятно, они заняты более важными делами, а может, погрузились
— Ничуть, ваша светлость. В трудные времена люди всегда сетуют на богов и сомневаются в их мудрости и милосердии. Все мы — и вы в первую очередь — потеряли тех, кого любили. Мы стали свидетелями слишком многих печальных событий.
— Что верно, то верно. — Мероланна улыбнулась с видом человека, наконец услышавшего слова, отвечающие его собственным мыслям. — Скажите, сестра, я похожа на безумную?
— Никоим образом, миледи.
— Однако я не нахожу никакого разумного объяснения вот этому.
Герцогиня протянула сестре Утте листок. Это было письмо, написанное аккуратным мелким почерком; буквы так тесно жались друг к другу, словно бумага была для писавшего слишком большой ценностью и он не хотел потратить даром ни клочка.
Сестра Утта, прищурившись, пробежала глазами первые строки.
— Здесь нет ни начала, ни конца, — заметила она. — Где они?
— Понятия не имею. Вот все, что у меня есть. Эта страница написана рукой Олина, нашего короля. Думаю, она из того самого письма, полученного Кендриком за день до смерти. Бедный, бедный мой мальчик…
— И вы хотите, чтобы я это прочла, миледи?
— Именно для того я и позвала вас. Но прежде чем вы начнете читать, я хочу объяснить, почему у меня возникли сомнения в собственном душевном здоровье. Листок появился у меня в комнате сегодня утром.
— Вы хотите сказать, кто-то тайком принес его вам? Подсунул под дверь?
— Нет, под дверь его никто не подсовывал. Не представляю, каким образом письмо… появилось. Я была в гостиной с Эйлис и фрейлинами, мы обсуждали утреннее богослужение в часовне. А когда я вошла в спальню, листок был уже здесь.
— Значит, он появился, когда вы были в часовне?
— Вовсе нет! Он появился, когда я сидела в соседней комнате. Неужели вы думаете, сестра, я усомнилась бы в собственном рассудке только оттого, что кто-то подсунул мне под дверь письмо! Наверное, нужно все рассказать по порядку. Итак, мы с фрейлинами были на богослужении. Кстати сказать, новый священнослужитель мне не понравился. Наружность у него отталкивающая, а нрав, судя по тонким губам, прескверный. Вам, конечно, известно, что братья Толли прогнали моего дорогого отца Тимойда. — В голосе герцогини послышалась откровенная горечь.
— Да, я слышала, что ему пришлось покинуть замок, — осторожно заметила сестра Утта. — Мне очень жаль, что так вышло.
— Мне тоже, хотя в данный момент это не имеет значения. Так вот, когда мы вернулись из часовни, я первым делом вошла в спальню, чтобы переодеться. Никакого письма там не было. Конечно, вы можете подумать, что я всего лишь подслеповатая старуха, не видящая дальше собственного носа. Но богами клянусь, письма здесь не было. Я переоделась и вышла в гостиную, где меня ждали фрейлины. Мы поговорили о богослужении и о предстоящих делах. Пламя в очаге погасло, я зашла в спальню, чтобы взять шаль, и тут увидела письмо. Оно лежало вот тут, на кровати.