Игра титанов
Шрифт:
– Мне нужен обитающий в Руани маг.
– И зачем? – Алинэ улыбнулась презрительно. – Он слаб. Все, что может он, можем и мы, но кое-что, что можем мы, он никак не может… – Тут уроженцу Заячьего Скока достался многообещающий взгляд. – Ты понимаешь?
– Э, хм… ну… – только и смог сказать он.
Алинэ встала, тряхнула рыжими волосами, и гомон стих точно по волшебству. Умолкли все, даже певшие жрецы, и стало слышно, как шипят, укорачиваясь, фитили в свечах.
Только тут Олен понял, что за окнами темно, и что
– Наши гости устали, – объявила главная жрица. – Проводим же их на покой, а сами продолжим веселье.
Юрьян попытался было возражать, но его никто не стал слушать. Скальда и Рендалла подхватили под руки и практически вынесли из пиршественного зала. Их протащили по лестнице, мелькнули перед глазами открытые двери, и человек с сиаи оказались вдвоем.
Комната, куда их привели, была не особенно велика и делилась ширмой на две части. В каждой стояло огромное ложе, заваленное одеялами и подушками, на стенах висели цветастые ковры. Такие же лежали на полу, в углах виднелись лари для одежды, горели свечи.
– Ох какая женщина… – проговорил Юрьян, потягиваясь. – Роскошная, прелестная. Ой-ёй, клянусь девятью основными размерами, я завтра соблазню ее… Ох, и здорово же это будет…
– Ты о ком? – Олен прошел на свою половину комнаты, принялся стаскивать сапоги.
– Об этой… как ее зовут?.. Она сидела рядом со мной, такая пышечка с выразительными глазками.
Скальд нашел новый объект для воздыханий, а о старом благополучно забыл.
– Честно говоря, я не обратил внимания, кого ты там охмурял.
– Охмурял?! – судя по звукам, Шустрый начал раздеваться. – Да я, если хочешь знать, влюблен в нее без памяти!
– Так ты что, постоянно влюблен? – усмехнулся Рендалл.
– Конечно. Настоящий скальд должен быть влюблен каждый день, чтобы стихи выходили живыми, искренними.
– А если рядом не окажется подходящей женщины?
– В этом почти невероятном случае, – Юрьян на мгновение задумался, – я вспоминаю о той любви, что владела мной раньше. Ведь все девушки, которых я любил, остаются в сердце, и надо только немножко перенестись в прошлое…
Раздался громкий зевок, скрипнули доски, и скальд захрапел, оборвав разговор.
– Ну и дела, – покачал головой Олен. – Уж кого-кого, а этого типа даже любовь не лишит сна.
Он разделся, задул свечу и лег. Меч положил рядом, под руку, чтобы в случае чего схватить его мгновенно. Через окно в комнату протиснулся рассеянный лунный свет, длинной лужей растекся по полу.
Затем набежали облака, свет померк, Рендалл уже начал проваливаться в сон, как уловил шорох. Дремота исчезла, он подобрался и положил ладонь на шероховатый эфес. Шорох прозвучал вновь, у стены, сбоку от ложа. Олен напряг мускулы, готовясь перекатиться в сторону…
– Что, доблестный герой, – прозвучавший голос заставил его вздрогнуть, – будет рубить слабую женщину?
Вспыхнула
– Алинэ? – Он сел, одеяло съехало. – Откуда ты здесь? Зачем?
– В этом доме есть проходы, ведомые только мне. – Жрица села на край ложа. – А зачем… Нам еще предстоит ответить на этот вопрос…
Голос ее звучал не совсем так, как раньше, куда ниже, со странными переливами, точно журчание воды. В волосах блестели серебряные пряди, в глазах пылали бирюзовые огоньки.
– Э… ну да. – Олен несколько растерялся, бросил взгляд в сторону ширмы, за которой так же храпел Юрьян.
– Не беспокойся, он не проснется. – Алинэ поставила свечу на ларь. – Пока я не захочу. А ты, может быть, выпустишь меч? Или ты до сих пор думаешь, что это ловушка? Капкан для тебя?
Рендалл покраснел, торопливо убрал ладонь с рукояти меча. Она придвинулась ближе, и он уловил непонятно откуда взявшийся в комнате аромат речной свежести и красных лилий.
– Так и будешь молчать? – Жрица улыбнулась, показав острые белые зубы. – Хотя, может быть, лучше и в самом деле ничего не говорить?
Она подняла руку к плечу, вынула заколку, и темно-зеленая мантия с шорохом сползла на пол. Пламя свечи бликами приласкало матово-белую кожу плеч, качнулись тяжелые полушария грудей.
– Ну? – голос Алинэ прозвучал требовательно. – Или тебе что-то нужно объяснять?
Олен закрыл глаза, попытался успокоить бешено заколотившееся сердце. Ощутил, как прохладные и чуть влажные ладони коснулись руки, почувствовал дыхание на щеке.
– Нет, – сказал он. – Я не могу.
– Почему? – Как ни странно, но гнева не было в голосе жрицы, только безмерное удивление.
– Нет. – Под закрытыми веками встало, возникло лицо Саттии – изящное, чуть насмешливое, такое красивое. Как наяву услышал ее голос. – У меня… есть девушка, и я не могу… изменить ей.
Говорить было так же тяжело, как ворочать мельничные жернова.
Да, пусть они никогда больше не увидятся, пусть он сгинет в Вейхорне или падет в войне с Харуготом…
– Да? – Алинэ отодвинулась. – Что ж, дело твое.
– Я не хотел тебя обидеть, – торопливо сказал Олен. – Но пойми, изменяя своей любви, изменяешь в первую очередь себе… Жалко, что Юрьян сейчас спит, он бы точно отыскал нужные слова.
– Ничего, я тебя поняла.
Прошуршала ткань, и он рискнул открыть глаза.
Жрица сидела на краю ложа и с любопытством его рассматривала. Мантия вновь скрывала ее фигуру, глаза пылали, волосы казались пламенным нимбом, окружавшим лицо.
– Ты очень странный, – задумчиво проговорила она. – Девять из десяти мужчин любого народа Вейхорна упали бы мне в объятия не задумываясь, и познали бы изысканное наслаждение… Оставшийся десятый – дурак, извращенец или бессильный, но ты не из них.