Игра в безумие (сборник)
Шрифт:
– Нет.
Плендер опешил. Миссис Стефенсон была похожа на председательницу союза всех матерей на свете. Его удивление было настолько очевидным, что она по-матерински пожалела его:
– Я работаю в этой фирме десять лет и никогда не пользовалась никакой другой машинкой, кроме этой.
Сержант взъерошил пальцами волосы.
– У вас должна быть еще одна. Или была. Должна была быть!
– Молодой человек, вы хотите сказать, что я лгу? Страшно даже подумать. Даю вам слово, что никакой другой машинкой я не пользовалась.
Тяжело вздохнув, Плендер достал лист с проспектом Дома Плантатора.
– Но откуда же это? Это ведь ваше, но текст напечатан на «Адлере».
Дама взглянула на проспект, словно он был грязным.
– Это здесь не печаталось. Правда, дом уже продан, но тут все проспекты, которые мы разослали.
Подойдя к столу, вернулась с документом, который подала Плендеру. Текст был почти таким же, но отпечатан явно на другой машинке.
Сержант снова схватился за волосы.
– Мистер Борроудэйл сам дал мне этот проспект. Здесь же бланк вашей фирмы.
Огромный бюст миссис Стефенсон почти коснулся его.
– Это верно. Но печаталось это не здесь. Могу вам только посоветовать спросить, где он это взял. - С материнской усмешкой довольно добавила: - Но вначале вам следует причесаться. Волосы у вас стоят дыбом.
Вернувшись в кабинет Борроудэйла несколько обескураженным, подал обе бумаги Хэзлтону.
– Миссис Стефенсон утверждает, что никогда у вас не было другой пишущей машинки, кроме «ремингтона», на которой напечатан вот этот проспект. Но не тот.
Хэзлтон постучал пальцем по листу, напечатанному на «Адлере».
– Вы убеждены, что его дал вам лично мистер Борроудэйл?
– Конечно.
Хэзлтон повернулся к старику:
– Откуда это?
Тот опять захрустел суставами. Потом вежливо улыбнулся, показав пожелтевшие лошадиные зубы.
– Поверьте, не имею понятия.
Хэзлтон угрожающе прищурился.
– Вы его сами дали сержанту Плендеру.
– Да? А это так важно?
– Да, мистер Борроудэйл. Очень.
– Вы это достали из шкафа за вашей спиной, - заметил Плендер. - Там могут быть еще копии.
– Обычно я оставляю парочку. - Пошел к шкафу, Плендер за ним. - Да, вот. Один я дал вам, другой экземпляр здесь. Но, думаю, это все.
Плендер взглянул на листок.
– Но это напечатано на вашем «ремингтоне».
– Мистер Борроудэйл, хватит! - не выдержал Хэзлтон. - Думаю, что вы не откровенны с нами.
Беспокойство Борроудэйла нарастало:
– Господи Боже, можно мне позвать миссис Стефенсон? Боюсь, без нее мы не разберемся.
Хэзлтон кивнул. Вошла миссис Стефенсон, солидная и спокойная. У Борроудэйла заметно дрожал голос:
– Миссис Стефенсон, эти люди хотят знать, откуда этот проспект, но я не знаю. Прошу вас, помогите.
Женщина скрестила на могучей груди руки.
– Не из нашей канцелярии.
Хэзлтон слегка повысил
– Но напечатано на вашем фирменном бланке и было у вас в картотеке.
– Не нужно кричать. - Плендер с интересом следил, как она сверлит взглядом старшего инспектора. - Криком делу не поможешь. Это произошло в мое отсутствие. - Приложила руку к груди. - Моя пневмония.
Плендер просто не решался взглянуть на Хэзлтона.
– Два года назад у меня была пневмония. Как раз тогда, когда мы тоже занялись Домом Плантатора. Это старые проспекты.
Мистер Борроудэйл похлопал себя по лысине.
– Ах я, старый глупец. Конечно, ваша пневмония, все ясно.
Судя по голосу, старший инспектор с трудом держал себя в руках:
– Может быть, я и глупец, но я не понимаю. Что ясно? Хотите сказать, что Дом Плантатора продавала и другая фирма?
– Конечно. Обычное дело. Вначале они занимались этим сами, но дом продать не удалось, и мистер Медина решил воспользоваться и нашими услугами. Обычно в таком случае комиссионные делят пополам.
Плендер перебил его:
– Когда я впервые был у вас, вы не сказали, что были контрагентом.
Борроудэйл, взглянув на него, простодушно ответил:
– А вы меня не спрашивали.
– Значит, и в другой фирме имели ключи и доступ в Дом Плантатора?
– Разумеется.
– Я все еще не понимаю, при чем тут пневмония миссис Стеферсон, - заметил Хэзлтон.
– Меня не было, так что взяли временную сотрудницу, но она не подошла. Нынешняя молодежь не любит утруждать себя. Ей не хотелось печатать новые проспекты, взяла старые, сунула их в копировальную установку и сделала несколько копий на наших фирменных бланках. Позднее, когда я вернулась, все напечатала как следует.
Мистер Борроудэйл случайно дал вам одну из старых копий.
– Значит, «Адлер» принадлежит той, другой фирме, вашим контрагентам. Кто они?
Мистер Борроудэйл сомкнул пальцы и захрустел суставами.
– Дарлинг из Бишопгейта.
Понедельник, шестнадцать ноль-ноль. Элис Вэйн положила трубку. Мать накинулась на нее как ястреб.
– Это из полиции. Они позвонили, а не заехали, потому что не знали, дома ли я.
– Его арестовали! - Миссис Паркинсон говорила так, словно ее заставляли проглотить особо противное лекарство.
– Поль… повесился. Кажется, полицейские хотели поговорить с ним, а он подумал… не знаю, что он подумал. Был в Хемпшире на каких-то курсах.
– Хоть не дома.
Элис в упор взглянула на мать.
– Не хочу казаться бесчувственной, но не могу и молчать. Все к лучшему. Я всегда говорила, что он ничего не стоит.
– Да, говорила, мама. Но нужно ли повторять это сейчас?
Взяв лист бумаги, стала помечать:
«Сказать Дженнифер. Сказать на фирме. Судебное разбирательство? Узнать в полиции».