Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг

Макбейн Эд

— Вы воевали? — спросила она.

— Да.

В голосе ее вдруг проснулся интерес.

— В Корее?

— Да.

В трубке все стихло.

— Клер?

— Да, я слушаю.

— Что случилось?

— Ничего.

— Опустите, пожалуйста, еще пять центов за следующие три минуты, — произнес автомат.

— А, ч-черт, минутку, — он полез в карман и бросил монетку в щель. — Клер?

— Вот, вы уже тратите на меня деньги, — отозвалась она.

— Ничего, денег хватит. Так как мы договоримся? Я заеду

за вами вечером где-нибудь в половине седьмого?

— Нет, сегодня вечером это исключено.

— А завтра?

— Завтра у меня допоздна занятия. Часов до семи.

— Так я подожду перед колледжем.

— Но у меня не будет времени переодеться.

— Пойдете со мной в том, что будет на вас.

— Обычно я хожу на занятия в туфлях на низком каблуке и в старом растянутом свитере.

— Изумительно, — восхищенно сказал он.

— Хотя, впрочем, думаю, я могла бы надеть платье и туфли на каблуках. Наших оборванцев в колледже это бы шокировало. Но могло бы и послужить примером.

— Значит, в семь?

— Договорились, — ответила она.

— Тогда до свидания.

— До свидания.

— До сви… — улыбаясь, он повесил трубку. Опомнился, уже выходя из кабины. Полез в карман и обнаружил, что мелочи больше нет. Пришлось зайти в кондитерскую лавочку, хозяин которой был занят продажей малиновых леденцов по два цента штука. Пока раздобыл мелочь, прошло минут пять. Торопливо набрал номер.

— Алло?

— Клер, это снова я.

— Знаете, вы меня опять вытащили из-под душа.

— Господи, мне ужасно жаль, что вы не сказали, у какого колледжа мы встретимся.

— Ох! — Клер умолкла. — Точно, не сказала. Возле женского университета. Знаете, где это?

— Да.

— Отлично. Приходите в Ридли Холл. Там найдете редакцию нашего факультетского журнала. Он называется «Ридлевский вестник». Там я переодеваюсь. И берегитесь всех этих дерзких женщин.

— Я буду там минута в минуту.

— А я воспользуюсь своей женской привилегией и опоздаю на десять минут.

— Я подожду.

— Ладно. Но теперь вы меня извините, на ковре подо мной уже целая лужа.

— Простите, тогда уж лучше идите мыться.

— Вы так это сказали, словно думаете, что я грязная.

— Если хотите поговорить, я в вашем распоряжении на всю ночь.

— Лучше уж я домоюсь. До свидания, мучение.

— До свидания, Клер.

— Вы упрямы и сознаете это, правда?

Клинг сглотнул.

— Упрямый? Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Ах! — вздохнула Клер. — До свидания, — и повесила трубку.

Добрых три минуты он стоял в будке и глупо улыбался. Наконец в стекло забарабанила упитанная дама и заорала:

— Молодой человек, это телефонная будка, а не гостиница!

Клинг распахнул двери.

— Очень жаль, — сказал он, — а я только что заказал у портье ужин в номер.

Женщина

заморгала, лицо ее вытянулось от удивления, а потом она ввалилась в будку и демонстративно хлопнула дверью.

В тот вечер в десятом часу Клинг вышел из подъезда на Петерсон-авеню. Немного постоял на перроне, глядя на огни большого города, которые весело мерцали в свежем осеннем воздухе. В том году осень не хотела уходить. Не хотела уступить место зиме. Упрямо («Упрямый? Что вы имеете в виду?» — мелькнуло у него в голове, и он снова улыбнулся) держалась, вспоминая о лете, и люди тоже заразились у нее этой жаждой жизни, это было видно по выражению лиц тех, кто шел по улицам.

Один из них, один среди них — это тип по имени Клиффорд. Где-то среди людей, которые спешат и улыбаются, движется ненормальный тип. Где-то среди тысячи зрителей в кинотеатрах может быть убийца, глядящий на экран.

Где-то на скамеечке, среди шепчущих и целующихся влюбленных может поджидать он наедине со своими грязными мыслями. Где-то среди открытых улыбающихся лиц, среди взлетающих при разговорах в холодный воздух струек пара расхаживает он со сжатыми зубами.

Клиффорд.

Сколько Клиффордов в таком огромном городе?

Сколько Клиффордов в телефонной книге? Скольких Клиффордов нет в телефонной книге?

Перетасуйте колоду карт-Клиффордов, раздайте их и вытяните одного, любого Клиффорда.

Но время для мыслей о Клиффордах было неподходящее.

Это было время для прогулок на природе, где свежий воздух вам щиплет лицо, где под ногами шуршат сухие листья, и деревья наряжены в ослепительные цвета. Это было время трубок из можжевелового корня, время твидовых пиджаков и наливных румяных яблок. Было время для мыслей о вкусном ужине, хороших книгах, теплом одеяле и плотно закрытых окнах, хранящих от зимней стужи.

Время было не для Клиффорда, не для убийств…

Но убийство произошло, а в уголовной полиции работали парни с холодными взглядами, которым никогда не было по семнадцать.

Но Клингу семнадцать когда-то было.

Он направился к кассе, где меняли мелочь. Человек в зарешеченном окошке разглядывал какой-то комикс. Клинг заметил, что это был один из самых дурацких образчиков в своем роде, который лежал в каждом ларьке и в котором речь шла о вдове, страдавшей неизлечимым склерозом.

Кассир поднял глаза.

— Добрый вечер, — поздоровался Клинг.

Кассир подозрительно уставился на него.

— Добрый вечер.

— Можно вас кое о чем спросить?

— Смотря о чем, — ответил кассир.

— Ну…

— Если вы собираетесь меня грабить, молодой человек, так забудьте об этом, — посоветовал кассир. — Овчинка выделки не стоит, и потом полицейские в нашем городе знают свое дело, так что далеко вам не уйти.

— Спасибо за совет, но грабить вас я не собираюсь.