Игра в цивилизацию: Фантастические рассказы

Саймак Клиффорд Дональд

Я соорудил блок с талями и кое-как вытащил лодку на берег, хоть без помощника пришлось попотеть. Затем я съездил в деревушку на другом конце озера и купил краску не только для лодки, но и для домика. И был очень рад тому, как удачно начал работу, неизбежную в осенние месяцы.

А на следующее утро, когда я добрался до конторы, там был сумасшедший дом. Коммутатор не успокаивался всю ночь и был обвешан записками читателей, как рождественская елка. Одна из телефонисток хлопнулась в обморок, и ее как раз пытались привести в чувство. Глаза Пластыря пылали диким огнем, галстук у него съехал набок.

Заметив мое появление, он ухватил меня за локоть, подвел к моему месту и чуть не силком усадил на стул.

— А ну, черт тебя побери, за работу! — заорал он, плюхнув передо мной груду записок.

— Что тут происходит?

— Это все твоя затея с домовыми! — надрывался он,— Звонят тысячи людей. У всех домовые, всем помогают домовые, а кое-кто даже видел домовых.

— А как насчет молока? — осведомился я.

— Молока? Какого еще молока?

— Ну как же, молока, которое надо ставить домовым на ночь.

— Откуда я знаю! — возмутился он.— Почему бы тебе не позвонить в две-три молочные компании и не справиться у них?

Я так и сделал — и, чтоб мне провалиться, молочные компании оказались на грани тихого помешательства. Шоферы наперегонки возвращались за дополнительным молоком, поскольку большинство постоянных покупателей брали пинту-другую сверх обычного. Возле складов возникли очереди машин, растянувшиеся на целый квартал,— поджидали новых поставок молока, а поставки шли туго.

У нас в конторе в то утро не осталось никого, кто делал бы что-нибудь еще, кроме как сочинял байки про домовых. Мы заполнили ими весь номер — всевозможными историями о домовых, помогающих людям. С одной оговоркой — в большинстве своем люди и не догадывались, что им помогают именно домовые, пока не прочитали мое сочинение. До того они просто думали, что ухватили за хвост удачу.

Когда первый выпуск был готов, мы какое-то время сидели сложа руки, как бы переводя дыхание — хотя звонки не прекращались,— и готов поклясться, что моя пишущая машинка раскалилась к тому времени докрасна.

Наконец свежую газету подняли наверх, каждый получил по экземпляру и углубился в него, и тут до нас донесся рык из кабинета Дж. X. Мгновением позже Дж. X. вынырнул лично, размахивая зажатой в руке газетой, а его физиономия была на три порядка багровее свежеокрашенной пожарной машины. Он рысью подбежал к столу завотделом, швырнул газету Пластырю под нос и прихлопнул ее кулаком.

— Как это понять? — гаркнул он.— Ну-ка изволь объясниться. Мы теперь станем общим посмешищем!

— Но, Дж. X., по-моему, это отличный розыгрыш и...

— Домовые!..—фыркнул Дж. X.

— Столько звонков от читателей,— пролепетал Пластырь Билл,— Звонки продолжаются до сих пор. И я...

— Довольно,— проревел Дж. X,— Ты уволен!..— Повернувшись к завотделом спиной, он уставился на меня,— Это ты затеял! Ты тоже уволен!..

Я поднялся со своего места и подошел к бывшему заву.

— Мы вернемся попозже,—заявил я, адресуясь Дж. X.,— за выходным пособием.

Он слегка вздрогнул, но не отступился. Пластырь снял со стола пепельницу и выпустил ее из рук. Она упала на пол и разбилась, а Пластырь отряхнул пепел с ладоней и пригласил:

— Пошли, Марк. Выпивка за мной.

Мы отправились на перекресток. Джо притащил

бутылку с парой стаканов, и мы взялись за дело. Вскоре в бар стали заглядывать и другие ребята из конторы. Принимали с нами по рюмочке и возвращались на работу. Тем самым они давали нам понять, что соболезнуют и жалеют о том, как все обернулось. Вслух никто ничего не говорил, просто они заглядывали один за другим. За весь день не набралось и нескольких минут, когда мы сидели бы вдвоем и никто не составил бы нам компанию. А уж нам с Пластырем пришлось накачаться основательно.

Мы с ним толковали про домовых, сперва довольно скептически — всему, мол, виной человеческое легковерие. Но чем больше мы задумывались и чем больше пили, тем искреннее верили, что без домовых и впрямь не обошлось. Прежде всего слепая удача не ходит косяками, как вроде бы получалось у нас в городе на протяжении последних недель. Удача скорее склонна рассредотачиваться в пространстве и времени, а если иной раз собирается в ручейки, то и они на поверку оказываются жиденькими. А у нас удача, по-видимому, посетила многие сотни, если не тысячи людей.

Часам к трем-четырем пополудни мы окончательно согласились, что за этой заварушкой с домовыми кроется что-то реальное. И, само собой, стали прикидывать, кто такие домовые и чего ради им помогать нам, людям.

— Знаешь, что я думаю? — вопросил Пластырь.— По-моему, они инопланетяне. Пришельцы со звезд. Может, те самые, что прежде летали в тарелках.

— Но с какой стати инопланетяне станут нам помогать? — не замедлил возразить я.— Они, конечно, принялись бы наблюдать за нами, постарались бы выяснить все, что смогут, а спустя какое-то время попробовали бы вступить с нами в контакт. Может даже, им захотелось бы нам помочь — но помочь нам как племени, а не как отдельным людям...

— А может, они по натуре хлопотуны,— предположил Пластырь.— Есть же такие и у нас на Земле. Помешанные на том, чтоб творить добро, сующие свой нос, куда их не просят, не способные оставить людей в покое ни на секунду.

— Нет, не думаю,— не отступался я.— Если они стараются нам помочь, то, наверное, это для них что-то вроде религии.

Как монахи, что бродили по Европе в прежние века. Как добрые самаритяне. Или как Армия спасения.

Но он не соглашался взглянуть на это моими глазами.

— Хлопотуны, и только,— настаивал он.— Может, у них там всего в избытке. Может, на их родной планете все делают машины и каждый уже обеспечен выше крыши. Может, для них дома уже и дел никаких не осталось — а, сам знаешь, нам обязательно нужно найти себе хоть какое-нибудь занятие, чтоб не скучать и не утратить уважения к себе.

Часов в пять в бар заявилась Джо-Энн. У нее был выходной, и она не ведала ни о чем, пока кто-то из конторы не догадался ей позвонить. Тут уж она не замешкалась. И прежде всего рассердилась на меня и не желала слушать моих оправданий, что в подобных обстоятельствах мужчина имеет право на стаканчик-другой. Она вытащила меня из бара, посадила в мою собственную машину, но за руль не пустила и отвезла к себе. Накачала черным кофе, после чего заставила что-то съесть и только часов в восемь пришла к выводу, что я достаточно протрезвел, чтобы попытаться доехать домой.