Игра в крэпс
Шрифт:
– Здесь принято общаться, - мягко продолжал настаивать Лукавый. Его безупречный костюм прекрасно сочетался с интерьером комнаты, большой и просторной, объем которой сейчас, в темноте, нельзя было воспринять. Там, в глубине кромешной тьмы неподвижно стояли те, кто обслуживал эту Игру и подносил на стол угощения; каждому - своё, согласно вкусу.
– И не отвечать на вопросы собеседника в этих стенах - признак дурного тона, - продолжил Лукавый.
Ангел, выждав паузу, повернулся лицом к Дьяволу и посмотрел тому прямо в глаза:
– В этих стенах не принято мухлевать. И не принято влиять на результат, а принято оставлять свою Силу за стенами Комнаты.
– Голос Ангела серебряным колокольчиком звенел в комнате.
– Ну хорошо, - Дьявол выпускал густые клубы сигарного дыма. В бокале с коньяком янтарным светом отражался огонь камина. Горящий камин да пара канделябров со свечами - вот всё, что освещало комнату. И хоть тут было очень жарко, Дьявол не снимал пиджак, не ослаблял туго затянутый узел галстука, - но ведь ты вызвал меня на Игру. Стало быть, есть к этому интерес. Мне любопытно, какой именно?
Ангел хотел было ответить, но Дьявол, улучив момент, прибег к своему излюбленному способу раздражать - перебил, не дав сказать собеседнику:
– Только правду, Ангел. "В этих стенах не принято лгать", - съехидничал он.
Ангел сделал глоток вина из кубка и, медленно отставив его, оторвал пару виноградин из большой грозди.
– Ему суждено сделать Великое дело.
– Вот оно как, - придавая театральность и чрезмерный драматизм своим словам протянул Дьявол, ставя недопитый бокал на стол.
– И что он должен сделать? Соблазнить новую Деву Марию? Построить Третий Иерусалимский Храм? Провозгласить Второе пришествие?
– не скрывая ехидства язвил Дьявол, не оставляя попыток раздражать своего собеседника. И хотя вызвать у Ангела злость или, хотя бы, раздражение было невозможно, Дьявол продолжал диалог в такой манере, ибо это была его суть. Игра стоила свеч!
– Он должен писать, - серебром разливался голос Ангела.
– И что он должен написать? Новый-новый Завет? Свежие доказательства бытия Божьего? Прописать новые псалмы в хвалении Богу?
– продолжал злорадствовать Дьявол, впрочем, вел себя как всегда за этим столом.
– Нет. Он должен писать. Просто творить. Всё. Этого хочет Он.
– Ну, а мы посмотрим, что за-ахочет...
– растягивая последнее слово Дьявол не закончил начатую фразу и медленно, в такт своих слов, поднял бочонок, под которым кубики выпали цифрами пять и шесть.
Ехидная улыбка Дьявола стала еще шире, еще ехиднее.
– Теперь твой ход, - он подчеркнуто элегантно протянул бочонок Ангелу.
***
Малыш сидел на диване в гостиной и смотрел мультфильмы. На экране мелькали то Губка Боб, то Винни Пух с его друзьями, то Русалочка. Когда экран стал показывать захватывающие приключения Шрека, Малыш почему-то загрустил и перестал смотреть телевизор. Он отвернулся от экрана, иногда всхлипывая и вытирая ладошкой щеки.
– Мам, - тихо позвал он.
Мать не откликнулась, продолжая возиться на кухне.
– Мам, - более громко и настойчиво позвал он.
– Что тебе, сынок?
– отозвался ее приветливый голос из кухни.
Малыш молчал.
Занимаясь приготовлением ужина и заготавливая продукты на завтрак, мать листала ленту новостей в соцсетях, попутно общаясь с людьми, которых она знала только по нику и аватарке к ней. Хоть какое-то
Отец Малыша был далеко он них. Уже давно. Так сложилось. Её общение с отцом ребенка чаще всего сводилось к короткому диалогу о Малыше и заканчивалась его просьбой передать телефон сыну. Малыш любил своего отца, а тот - своего Малыша. Но так сложилось - они порознь.
Неожиданный удар в стекло окна заставил мать встрепенуться. Ночная птица, спутавшись в ночи, ударилась о стекло. Мать всматривалась в вечернюю темноту: на подоконнике снаружи сидел белый голубь. Казалось, он с любопытством рассматривает человека, по ту сторону окна, а человек с любопытством рассматривал незваного ночного гостя. "Чего ему не спиться? Уже ведь темно", - подумала мать. Рассмотрев комнату за окном, освещенную яркой лампой, покрутив белой головой, негромко проворковав, голубь улетел по своим делам, хлопнув напоследок крыльями об окно. Некоторое время Мать продолжала смотреть в окно, думая о незваном госте. Шипение на плите оторвало мать от от мыслей о голубе, вернув в мир бытовых проблем.
– Папа, папа!!!!
– Малыш кричал из гостиной. Резкий крик отчаяния и боли. Бросив планшет на стол Мать вбежала в комнату, скользя по угловатому коридору. Малыш лежал на ковре вверх лицом. Глаза закатились, голова запрокинута, из носа текла кровь, стекая по щеке и оставив уже каплю на ковре.
– Сынок!
– инстинкт матери бросил ее к Малышу. Приподняв ладонью голову, она потеребила его по щекам, пытаясь привести в чувство.
– Сыночек, сыночек! Что с тобой, милый, - быстро нашептывала она. Из динамиков телевизора Осёл голосом Эдди Мёрфи что-то рассказывал Шреку, тот его перебивал своим криком. Вместе с торопливым и испуганным голосом матери в комнате воцарилась какофония, что придавало восприятию ситуации какой-то жуткой нереальности.
Все еще невероятно бледный Малыш посмотрел на маму мутными глазами, пребывая в полуобморочном состоянии. Кровь уже не текла, оставив на щеке Малыша и ладони матери большие красные мазки.
– Что с тобой случилось, родной мой?
– торопливо спрашивала мать.
– Что у тебя болит?
– она ощупывала его, пытаясь выявить, нет ли у сына каких-либо повреждений.
– Подожди, я вызову врача.
– мать уложила малыша на диван и пошла в коридор за телефоном.
– Не надо врача, - неожиданно твердо ответил Малыш.
Мать на секунду остановилась, изумившись неожиданно твердому голосу Малыша. Еще полминуты назад он едва мог открыть рот, чтобы сказать хоть что-то. Но врача вызвать надо: неожиданный обморок сына ее сильно напугал.
...
Врач приехал примерно минут через сорок. Осмотрел Малыша, прослушал его дыхание стетоскопом. Замерил давление и пульс, но никаких отклонений не нашел. Ни чего такого, что могло бы вызвать обморок и носовое кровотечениея. Немного пониженное давление, но с учетом того, что мальчик был в обмороке, это не удивительно.