Игра в ОГОГО

Арменян Сусанна

Там уже не пели.

— Я не знал, где дирекция, — объяснил Кайзер. — Я вообще в зоопарке с детства не был. Здесь никогда ничего не происходило. Я бродил среди клеток… А вы тоже из-за исчезновения?

— Конечно! Как только, так сразу — журналиста кормит не умение быстро бегать, а умение бегать быстрее всех и быть одновременно в двух и более местах.

Тут Кайзер что-то прикинул в уме и без предупреждения перешел на «ты».

— Ты там была?! Ты слышала?! Подслушала?! — Кайзер задрожал, как больной.

Марго даже пожалела его.

— Я не виновата, — сказала она, пожимая плечами. — Да, я услышала, что

в зоопарке чепе, ну и что? Завтра все об этом будут говорить. А «Вестник Перекатиполиса» — первым. Раскупят даже бесплатную часть тиража. Это моя работа. И мне глубоко плевать, кто тебе этот «дядь Олег». Ты не министр, твои личные дела публику не интересуют. Меня тем более.

Кайзер, однако, уже взял себя в руки. Он медленно и гордо прошел мимо Марго и стал подниматься к затихшему директорскому обиталищу.

Кайзер толкнул дверь. Она была закрыта. Тогда он постучался, и еще раз, и еще.

Перегнувшись через перила, заглянул в окошко. Не удержался, свалился под окно, в какие-то кусты. Замер. А потом сказал очень медленно и четко, снова переходя на «вы».

— Помогите… встать… Я напоролся… тут… какие-то шипы… иглы…

Марго вспомнила, что у дирекции как раз недавно посадили кусты с острыми длинными колючками — какой-то дальний родственник лимона. Зеленые толстые шипы впились в руки, ноги, лицо и все тело Кайзера. Он боялся шевельнуться. Марго при свете, падающем из окон, принялась за тонкую операцию — она стала освобождать следователя из куста. Вначале вынула шипы, вонзившиеся в лицо, и заставила открыть глаза. За зрение можно было не волноваться. Тогда Марго обломала ветки в непосредственной близости от головы Кайзера (он не возражал против уничтожения представителя флоры) и отцепила колючки от его рук. Совместными усилиями были спасены ноги и живот. Марго спросила, как он думает, не задеты ли жизненно важные органы.

Кайзер сказал, что не знает, потому что у него болит все сразу. Марго усадила его на нижнюю ступеньку и сама полезла в окно. Кайзер попросил, чтобы она была осторожной, и Марго постаралась быть осторожной. Она проникла в окно и открыла дверь изнутри, потом спустилась и помогла Кайзеру войти. Три человека спали, уронив головы на стол. Перед ними находилось три стакана, один недоеденный гамбургер, нетронутая банка соленого перца и большое желтое яблоко, разрезанное на четвертинки, но вложенное в пепельницу и оттого полураскрытое. Тихонько похрапывал главный ветеринар, остальные спали беззвучно.

Кайзер снял безрукавку и рубашку. Марго достала связку ключей из ветеринарского пиджака и порылась в его кабинете, дабы обнаружить необходимое. Когда она вытерал кровь тампонами и хотела приступить к дезинфекции, раненый Кайзер стал очень вредным. Он предположил, что этим вот йодом мазали жопу какому-нибудь больному носорогу и он не желает подвергаться. Марго с трудом убедила его, что у ветеринара имелась и человеческая аптечка, на случай укушения посетителя. Тогда Кайзер стал возражать против йода вообще и потребовал гигиеническую салфетку для остановки кровотечения. Марго попросила его вообразить, сколько детей и взрослых успело плюнуть в этот куст, сколько собак тут мочилось и сколько кошек чесалось. Кайзер вздрогнул и дал обработать раны йодом, однако нижнюю половину себя он смазал сам, выдворив Марго за дверь, дабы не лицезрела она его наготы.

— Как там жизненно важные

органы? — съехидничала Марго, ожидая снаружи.

Кайзер что-то буркнул и разрешил ей войти. Он был уже одет, и в штаны, и в рубашку, и в безрукавку.

— Вы как ягуар, — сказала Марго, восхищенно разглядывая дело рук своих — коричневые пятна вокруг маленьких ранок, два на лбу, пять на щеке и подбородке, одно на носу. Руки были покрыты пятнами особенно густо.

— Из щеки уже не течет кровь, — заметила Марго, — быстро заживает, как на собаке. Только утром опухнет обязательно.

Кайзер сел на диван и опустил голову. Марго показалось, что он плачет. И действительно, слезы закапали у него из глаз часто-часто. Как это не удивительно, он не издал ни звука. Успокоившись, взял платок, предложенный Марго (тоже без единого слова) и вытер глаза.

— Я ни на что не гожусь, — сообщил он ей, — даже по своему профилю работать не могу. Показания снимать не с кого, все свидетели пьяны. В зоопарке чуть не заблудился… Увольняюсь, все…

— Вот что, — сказала ему на это Марго, — куплю-ка я сейчас три бутылки пива… Или нет, лучше поищу у ветеринара в кабинете. Посидим мы тут до утра, а как только они очухаются, предложим опохмелиться в обмен на эксклюзивное интервью. Вы тоже представитесь, как журналист, а если не хотите, то я буду интервьюировать, а вы — снимать показания.

Во взгляде Кайзера поубавилось отчаяния, он теперь смотрел с Марго с надеждой и восхищением.

— А если я к утру опухну? — спросил он, хотя было совершенно ясно, что он твердо намерен не опухать.

— Я поделюсь своей информацией, — сказала Марго, — если вы будете не в состоянии работать. Но только в том случае, если подробности дальнейшего расследования…

— Идет, — прервал ее Кайзер, кивая и улыбаясь. Но он тут же схватился за щеки, после чего со стоном отвел руки от лица. — Все болит, — осторожно произнес он, оправдываясь.

У ветеринара нашлось пиво в холодильнике, он был предусмотрителен, как оказалось. Оставив три бутылки для спящих, две другие Кайзер и Марго распили под беседу — обсуждая два необъяснимых события, одно из которых случилось на их глазах, другое — почти в это же время. Марго настаивала на сверхъестественных версиях, доказывая, что дух Бетховена еще вернется и будет мстить, а зверей похитили инопланетяне. Кайзер искал связь между происшествиями и видел ее в наличии и там и тут таинственного желтого яблока. Марго решила, что следует ограбить ветеринара еще на одну бутылку, Кайзер хотел поцеловать ее за эту идею, забыв о ранах, но не смог побороть боль. Марго пошла за пивом в кабинет ветеринара, и тут заметила телефон на столе. Это ее отвлекло от стремления к пиву.

Она ждала до тридцати гудков, и когда трубку не взяли, набрала другой номер.

— Ну!? — раздалось на том конце провода.

— Ника? Это Марго. Еще не спишь?

— Пишу.

— О чем?

— О пенсиях для престарелых переселенцах. О том, что их решили не учреждать.

— Очень интересно… Но скажи мне, Ника, сегодня ведь день выхода газеты?

— Да… Марго, ты пьяная?

— Я? Нет. Просто немного пива.

— Не пей много, я уже по голосу…

— Да не пью я, Ника. Не перебивай меня. Лучше скажи, может ли быть, что в день выхода газеты Плавунец-Окаймленный не сидит в кабинете и не переворачивает все полосы с ног на голову?