Игра в отрезанный палец
Шрифт:
В Сарны поезд приехал рано утром. Так рано, что проводнице пришлось несколько минут трусить Ника, приводя его в сознание.
— Вы что! Напились ночью? — кричала она. — Через пять минут поезд уходит!
Ваша станция!
Еще не полностью придя в себя, Ник разбудил Сергея, и они едва успели выйти на безлюдную платформу, как поезд тронулся.
— Который час? — сонно спросил Сергей.
— Без десяти шесть.
— Рань собачья! — Пожаловался Сергей, оглядываясь по сторонам.
Они зашли в одноэтажное зданьице вокзала. Уселись на деревянные стулья, сбитые в одну сплошную
— Куда мы дальше? — спросил, зевая, Сергей.
— Переночуем здесь, завтра в Брест, потом в Польшу. Сергей удивленно уставился в глаза Нику, но похоже, что его желание спать было куда сильнее удивления и, еще раз зевнув, он закрыл глаза.
Виктору не спалось. Он сидел на кухне, опять при выключенном свете. Но луна, заглядывавшая в окно на восьмом этаже, делала видимым даже пар, поднимавшийся над чашкой чая.
Рядом с чашкой лежали три листа бумаги — три меню за двадцатое мая, единственные три меню, в которых посетителям предлагались блины с красной икрой. Перед Виктором в мягком лунном полусвете «лежали» как на ладони три ресторана, где мог последний раз поужинать отставной генерал Броницкий.
Ресторан «Козак», «Млын» и ресторан гостиницы «Москва».
Виктор усмехнулся, глядя на эти листочки и думая о том, что сам ни разу в своей жизни ни в одном из этих ресторанов не был, хотя часто проходил или проезжал мимо. У него даже ни разу не возникало желания туда зайти. С детства рестораны вызывали скорее ощущение какого-то ненужного беспокойства, чуть ли не боязни.
Он вспомнил «ресторанные» сцены из одного старого фильма — белая скатерть, разложенные домиком без крыши разные вилки-ложки, почему-то строгий метрдотель и навязчивые официанты с неискренней сальной улыбкой. Это не был его стиль, это был совершенно другой, чуждый ему мир. Курсантом высшей школы милиции он любил стоячие пивные, где можно было постучать таранкой об стол и посмеяться над анекдотом. Потом, когда они познакомились с Ирой, местами встреч стали кафе-кондитерские и дискотеки. Даже свадьбу они отметили не в ресторане, а в арендованной на вечер диетической столовой.
И сейчас, думая о каком-нибудь празднике, он представлял его себе скорее домашним застольем, чем визитом в ресторан.
Меню, лежащие возле чашки чая, он перечитал, наверно, раз десять. Сначала, чтобы в очередной раз удостовериться в присутствии блинов с красной икрой.
Потом уже просто из интереса к названиям блюд. Многие названия ему ни о чем не говорили. Потом его любопытство вызвали ресторанные цены, и уж совсем под конец он сравнил цены в разных ресторанах на блины с красной икрой. Разница была поразительной. Мысль о том, что одно и то же может так сильно колебаться в цене, заставила даже мотнуть головой.
За окном под лунным светом спали застывшие на ночь стройки, спала деревня, отступавшая под напором города. Спал город.
Часы показывали полтретьего, но Виктору спать не хотелось. В состоянии тела и в мыслях ощущалось полное равновесие, тишина окружающего мира передавала ему свое сосредоточенное спокойствие.
Захотелось с кем-то поговорить. Он снова посмотрел в окно, словно надеялся увидеть там еще кого-нибудь
В какой-то момент Виктор чуть не поднялся из-за стола, чтобы выйти в коридор, достать из кармана пиджака мобильный телефон и позвонить Георгию.
Остановило его только время — середина ночи, когда все обычно спят. Правда, Георгию это не мешало самому звонить, когда ему вздумается. Но он никогда не звонил без повода. А какой повод у Виктора? Сообщить, что нашел три ресторана, в которых двадцатого мая подавали блины с икрой? Об этом можно сообщить и утром, а еще лучше пока не сообщать, а сначала поговорить с официантами, показать им фотографии Броницкого. И это лучше сделать самому. Стажер, наверно, устал. Он и так сделал все быстрее, чем Виктор от него ожидал. Да нет, не потому, что стажер устал, — Виктору хотелось закончить дело с ресторанами самому. Стажер должен был заработать право самостоятельно «прокручивать» интересные эпизоды. В том, что «проход» по ресторанам будет интересным, Виктор не сомневался.
Он позвонит Георгию, когда из трех останется только один ресторан, в котором Броницкий и ужинал.
В Сарнах они поселились в маленькой трехэтажной гостинице, получив на двоих пятиместный номер. По крайней мере, в нем было пять кроватей, три тумбочки и один стол с двумя стульями, так что преврати эту ситуацию в школьную задачку-ни один школьник бы ее не решил.
Спали до четырех. Потом успели пройтись по нескольким магазинам.
Ник, к удивлению, увидел на улице подряд два комиссионных магазина. В воздухе запахло советским прошлым. Зашли, купили два потертых чемоданчика за смешные белорусские деньги. Собственно, покупал Ник, а Сергей смотрел на него, кривя губы то ли от недоумения, то ли от врожденного идиотизма.
— Что ты будешь в них ложить? — спросил Сергей на улице.
— Не дожить, а класть.
— А мне пофиг, что ложить, что класть. Ты мне обещал что-то объяснить.
Нику стало понятно «резиновое» выражение лица своего напарника по бегству.
Сергей ждал объяснений. Ждал с вечера с перерывами на сон и сонную усталость.
Теперь он уже был бодр, и тянуть с объяснением дальше не имело смысла.
— Хорошо. — Ник, вздохнув, кивнул, — Идем сейчас на вокзал, берем билеты до Бреста. Потом где-нибудь присядем поужинать, и я тебе все объясню…
Предложение Сергея устроило, тем более, что он к этому времени всерьез проголодался.
Поезд на Брест уходил через три часа.
По дороге назад, в гостиницу, они по настоянию Ника зашли в аптеку, купили зубные щетки, пасту.
Двое молодых короткостриженых мужчин в одинаковых джинсовых костюмах с потертыми чемоданами на безликих серых улицах Сарн выглядели иностранцами.
— Слушай, на хер нам гостиница? Мы там ничего не оставляли, — Сергей остановился, когда до трехэтажного здания гостиницы оставалось метров сто.