Игра в отрезанный палец
Шрифт:
Выехали на автодорогу. Мимо пролетел и остался позади указатель с названиями населенных пунктов, среди которых промелькнул и Моншау. Дорога бежала посреди леса. Опять сосны по обе стороны. И виляла она то вправо, то влево.
Ехали долго, часа два.
Наконец появился знакомый центр престарелого туризма. На набережную выехали с другого конца города. Да и оказались на другой набережной, так что пришлось вернуться и переехать по мосту речушку.
Как только остановились перед рестораном «Маша», у Ника совершенно испортилось
Ник повернулся к Сергею. Посмотрел на него утомленно-вопросительным взглядом. Почему-то сейчас ему хотелось полагаться на инициативу Сахно. Что-то подсказывало Нику, что интуиция, ведомая злостью и желанием отомстить и наказать, более продуктивна.
Сахно молча вышел из машины. На Флюссштрассе было .безлюдно. Ни машин, ни прогуливающихся пенсионеров, которые, как показалось в прошлый раз, облюбовали городок и обсели его, как вороны.
Ник аккуратно прикрыл за собой дверцу лимузина. А Сергей уже заглядывал внутрь ресторана.
— Надо найти задний вход и вломиться туда, — сказал он, не оборачиваясь.
Сахно прошелся взглядом по фасадам пристроенных вплотную стенка к стенке домиков. Ясно было, что если и искать задний вход, то искать его надо позади этой череды домов.
Оставив машину перед входом в ресторан, они пошли по набережной. Метров через двести увидели узкий проход между двумя магазинчиками и нырнули в него.
Вышли на асфальтовую дорожку, вдоль которой стояли мусорные баки. Стояли как раз в местах выхода на эту дорожку асфальтовых тропинок, ведущих к задним дверям магазинов и кафе.
По дорожке двинулись назад.
Остановились возле мусорного пластмассового бака, на котором аккуратной рукой была выведена надпись «Masha».
— Наша Маша громко плачет, — проговорил Сахно и ухмыльнулся, упершись взглядом в заднюю дверь ресторана.
В благополучной стране — двери легкие и с окошком, чтобы пропускать дневной свет. Эта дверь не была исключением.
Сахно стукнул по ней кулаком и вся дверь затрещала.
— Вон кнопка звонка! — подсказал Ник.
— Если дома, то уже услышал.
Но в ресторане никого не было. На дверной грохот никто не среагировал.
Сергей осмотрел дверь, заглянул в замочную скважину.
Потом обернулся к Нику.
— Постой там у бака, пока я ее открою.
Ник отошел. Оглянулся и никого на дорожке, бежавшей позади домов, не увидел.
Когда возвратил взгляд на задний вход в ресторан, то увидел, что дверь уже открыта.
Поспешил туда.
— Захлопни за собой! — донесся голос Сахно. Ник прикрыл дверь, мельком заметив, что язычок слабенького замка был отогнут в сторону.
— Ты где? — крикнул он.
— Прямо по коридору и налево.
Пройдя прямо и налево Ник оказался перед входом на кухню ресторана, где перед открытым холодильником стоял Сергей и жевал кусок ветчины.
— Я что-то проголодался, — протянул он, оглядываясь на Ника. —
Ник кивнул, вернулся в коридор. За одной из дверей увидел лестницу наверх.
Поднялся. Здесь уже был не ресторан, а жилье. Три двери, под ногами коврик, на стенке акварель с видом собора Василия Блаженного.
Ник начал с левой двери, за которой располагалась небольшая спальня с двойной деревянной кроватью, зеркальным столиком и маленьким телевизором, поставленным в углу на тумбочку. На стене висели два блеклых натюрморта, а на зеркальном столике в железной рамочке стояла фотография какой-то женщины лет пятидесяти. Ник подошел, посмотрел на фото. Пожал плечами. Как-то и легко, и непривычно было находиться в чужом доме. Внутренняя двойственность одновременно и успокаивала его, и раздражала. Словно он и хозяином здесь был, и вором.
Злость на старика прошла, да и не злость это была, а что-то другое. Может, обида, но обида не глубокая. Хотя именно она и давала ему право сейчас рассматривать внутреннюю часть чужой жизни, рассматривать спокойно, как рассматривают декорации уже увиденного спектакля.
За второй дверью Ник увидел кабинетик с одним окошком, выходящим как раз на набережную. Письменный стол, два книжных шкафчика по обе стороны этой комнатки и вертящееся кресло занимали все небольшое пространство. Зато если присесть в кресло, то взгляд сам протягивался за оконное стекло и отдыхал на игрушечных домиках, стоящих такой же сплошной чередой н набережной по другую сторону речушки.
За третьей дверью в небольшой гостиной на ремне, свисавшем с крючка для люстры, висел сам хозяин. Люстра лежала под ним на ковре рядом с упавшим стулом.
Ник замер в дверном проеме. Мороз прошелся по позвоночнику, как обезболивающий укол. Он просто видел перед собой висящий на ремне труп и ничего не чувствовал. Продолжалось это несколько минут, после чего действие обезболивающего мороза закончилось, и Ник, сделав медленный шаг назад, закрыл перед собой дверь. Постоял еще пару минут возле лестницы, борясь со страхом, пытавшимся одолеть его мысли. Потом сбежал вниз по лестнице. Остановился, бледный, в кухне, но Сергея там не увидел. Сергея он нашел в ресторане за угловым столиком. Тот пил пиво и заедал его ветчиной.
— Садись! — улыбнулся Сахно. — Думаю, что мы можем пока здесь пожить. Пока он не вернется. Во всяком случае голодными не останемся…
— А он никуда не уезжал, — проговорил Ник.
— В каком смысле?
— Он повесился… Там, наверху!
Сахно замолчал. Лицо его приняло недовольное озадаченное выражение.
— Он что, мудак? — произнес Сергей через несколько минут.
Ник пожал плечами.
— Все равно садись! — сказал Сахно. — Хрен с ним! Оставил нас без бабок, зато с продуктами.