Игра в поддавки
Шрифт:
— Он первым напал на меня. Спрыгнул с опоры ЛЭП.
— Я видел…
«Даже так? Впрочем, если он устроил себе огневую позицию где-то на верхушке подходящего дерева — почему бы и нет? Мог видеть и колокол, и кровососа. Туман, правда, должен был помешать… Но кто их, темных, знает? Видят же они, например, „волчьи слезы“ метров за десять сквозь любые преграды… Может, туман им вообще не помеха».
— Ты застрелил контролера? — спросил я, решив перехватить инициативу в разговоре.
—
«Ну тогда понятно. Кровосос управлялся контролером. Иначе черта с два он полез бы куда-то с рассветом. Контролер получил пулю из „Винтореза“. После этого кровосос был предоставлен сам себе. Включились инстинкты, он понял, что голоден, — взял, да и прыгнул на меня».
— Я могу задать тебе еще вопросы?
Но вместо ответа темный достаточно бесцеремонно (что для этих полумутантов — норма) сообщил:
— Мне нужен пояс, который был на кровососе. Ты подобрал его.
Я молча достал из кармана рюкзака маленький продолговатый контейнер для всякого потенциально опасного, малоизученного, но некрупного хабара. Там лежал пояс, о котором говорил темный.
Я достал его. Пояс как пояс… Из грубой брезентовой ткани. Такие пожарники носят, что ли?
— Возьмешь? — Я протянул его темному. — Он осколками весь иссечен, не обессудь.
— Положи на землю, — попросил темный сталкер, и не подумав сдвинуться с места.
Я без всякого сожаления расстался с этой вещью.
— Ты ведь знаешь, что я взял «колокол»? — спросил я.
Сталкер утвердительно кивнул.
— Кровосос лез за ним? По указанию контролера?
— Нет. По указанию контролера кровосос повесил «колокол».
«Ага! Все-таки повесил!»
— А зачем он это сделал? — Я никогда не упускаю случая обогатить свои знания о Зоне. Даже если ради этого приходится вести разговоры с темным сталкером.
Для нашего брата сталкера знание — действительно сила. Сила колоссальная, которая помогает одолеть любого врага — подчас и саму смерть.
Удивительно, что еще находятся люди, которые этого не понимают!
— Я не знаю, — ответил темный сталкер.
Никогда не думал, что темные сталкеры могут чего-то не знать о Зоне!
— Ладно, извини тогда. Не буду надоедать расспросами. Я пойду, да?
— Если я узнаю, зачем кровосос повесил «колокол», тебе сообщить?
Невероятная любезность! Стоит ли соглашаться?
— Что я буду тебе должен?
— Думаешь, мне так сложно написать тебе короткую записку на ПДА? — Я был готов поклясться, что там, под респиратором, темный сталкер улыбнулся!
— Ну тогда заранее спасибо. Люблю, чтобы во всем была ясность! И — удачи!
— Удачи, сталкер.
Глава 6
«Лейка»
I took a heavenly ride through our silence
I knew the waiting had begun
And headed straight… into the shining sun.
Когда
Зеркало напротив входа с отвращением отразило мою некрасивую сталкерскую фигуру. Короткие ноги, длинное поджарое туловище, руки-плети с широкими грязными ладонями, сутулая спина человека, слишком много видевшего в этой жизни, мощная шея, а над ней — голова, небольшая, хотя и не слишком глупая. Длинные волосы собраны в конский хвост.
Лицо я сейчас описывать не стану. Пусть каждый нарисует себе обыкновенное мужское лицо на свой вкус.
Это я? Это я.
В «Лейке» я был единственным клиентом, что, учитывая время суток, совсем неудивительно.
Лишь три официантки (фартуки в горошек, декольте, каблуки) в компании моей Мариши о чем-то вяло сплетничали у дальнего окна. Бармен Любомир лениво инспектировал свое ликероводочное хозяйство с блокнотом в руках.
— Боже мой! Володька! Вернулся! — радостно воскликнула Мариша, заметив меня. Она вывернулась из-за столика, где ее товарки нехотя «наводили на резкость» (так на их языке назывался томный взгляд на самца), и, трагически сдвинув брови, бросилась мне на шею.
Глаза у Мариши были припухшими, а мордашка бледной.
— А я уже думала… Мало ли что… Волновалась!
«Не иначе, как и в самом деле волновалась», — подумал я, глядя на тщательно запудренные синяки под ее глазами.
— Мне даже ночью всякие ужасы снились. Будто зомби эти бросили тебя в сырую могилу и закопали. — Мариша хлюпнула носиком.
«Этак она сейчас заплачет!» — испугался я.
Бармен Любомир поймал мой ошарашенный взгляд и иронически улыбнулся в седые усы.
— Я ей говорил, чего волноваться? — сказал он. — Комбат, говорил, мужик тертый. Им смерть побрезгует, потому что он ей донесхочу глаза замозолил!
Улыбнувшись вполрта, я кивнул. Мол, замозолил, еще как.
— Мне бы перцовочки сто грамм… Замерз, как цуцик, — взмолился я, кое-как снимая с себя Маришеньку — расчувствовавшуюся, с красным от назревающего рева носом.
— Перцовочки? Можно! — ответил Любомир. — А как насчет поесть?
— А поесть потом. Когда нервы распрямятся. — Я влез на высокий барный стул.
Мариша, не переставая пожирать меня влюбленными глазами, уселась рядом, крепко вцепившись в мое камуфлированное плечо своими длинными алыми коготками.