Игра в поддавки
Шрифт:
— Лодочник, пойми, мне очень нужно на Речной Кордон. На Кордоне я надеюсь встретить Тополя. Хочу поговорить с ним. Будет ли с этого хоть какая-то прибыль и когда она будет — я не знаю. Соглашайся на фиксированную сумму, пока я добрый.
Лодочник посмотрел на меня неодобрительно.
— Один сталкер, — сказал он, — назовем его для удобства Комбат, — бледное, вампирячье лицо Лодочника было лишено и тени улыбки, — вышел вчера из Зоны. При Комбате имелся хабар. В основном мусор, но две единицы имеют немалую ценность. Одна единица хабара, который именуется на местном сленге
Я открыл рот, но Лодочник сделал предостерегающий жест рукой.
— …Называется «колокол», — повторил он вкрадчиво. — Возможности артефакта до конца не изучены, но уже сейчас ясно, что его можно использовать как экранирующий шлем. А именно: будучи надет на голову, «колокол» делает нормального сталкера внешне похожим на идиота. Но зато предохраняет от воздействия Радара, а это само по себе очень и очень немало. Кроме этого, «колокол» скорее всего может быть сопряжен при помощи паранейронного адаптера с хроматогенными ганглиями кровососа. Что в конечном итоге обещает превратить его в самую настоящую шапку-невидим-ку.
Я размеренно кивал с самой постной физиономией. В том духе, что давай-давай, Лодочник, выгружай уже свою программу побыстрее, ехать пора. Касательно того, откуда у Лодочника столь исчерпывающе полная информация о моем крайнем хабаре, я версий строить даже не пытался. Почему? Потому что.
Лодочник, в отличие от меня, никуда не спешил. И продолжил сообщать мне все то, что я забыть пока не успел.
— Обе единицы хабара Комбат может легко и просто сдать за наличные гражданину Хуаресу. И на какое-то время жажду злата утолить. После чего — уйти в заслуженный пятидневный загул. Однако не проходит и суток, как сталкер Комбат заявляется к Лодочнику с просьбой переправить его в Зону, а конкретнее — на Речной Кордон. Вопрос: так какие же должны рисоваться чудеса на этот раз, чтобы сталкер Комбат, известный своей респектабельной ленью, срывался с места, как молодой салажонок, и снова бежал в Зону? Или скажем по-другому: так какие же деньжищи Комбат намерен заработать на этот раз?
— Твоя взяла. Две тысячи.
— Две тысячи сейчас и два процента от прибыли потом.
— А ты не допускаешь, что я иду в Зону не ради денег?
— Нет.
— Ты меня без ножа режешь, но — по рукам.
У Лодочника есть все (кроме такой яхты, какая будет у меня, но о святом — ни слова). А среди этого всего главное его достояние — летающая лодка.
Именно так. Только раньше летающими лодками вообще-то называли гидросамолеты. А у нашего перевозчика не самолет. У него — моторная лодка на воздушной подушке. Она может лететь над водной гладью, над болотом, над лугом. И очень быстро, если потребуется.
Но может и плыть по воде, как обычная моторка. Это уж как будет угодно хозяину.
Похожие катера — но покрупнее — используются на болотах Флориды, Сибири, Индокитая и производятся
Потому что какая у катеров на воздушной подушке главная проблема? Шумность. Такой катер ревет, как батарея бензопил. А вот кустарный шедевр нашего доморощенного гения не было слышно уже с двадцати шагов!
Как он этого добивался? О, у каждого гения свои тайны.
— Посмотри вон туда. — Лодочник протянул руку и довернул мой бинокль на три румба вправо.
Убедившись в том, что теперь я смотрю куда надо, Лодочник снова припал к окулярам своего бинокля.
— Видишь этот одинокий столб?
— Вижу.
— Под ним — старый фермерский пруд. В нем рыбу разводили.
— Пруда не вижу.
— Его ты и не можешь отсюда видеть. Столб — ориентир.
— Понял.
— Уровень воды в пруду когда-то регулировался при помощи бетонной трубы и железных задвижек. Труба длинная, проложена под дамбой. Открывается — на затопленный луг. Идеальное место для проникновений. Начинаем мы с пруда. Проходим трубу, выходим на луг…
— А в прошлый раз ты меня как-то иначе возил, — заметил я подозрительно.
— Прошлый раз когда был.
— А где тут Периметр?
— Периметр идет ближе к тому краю луга. Я думаю, что… Впрочем, промолчу, чтобы не сглазить. Поехали.
Итак, мы начали.
Катер был спущен на воду в заброшенном рыбоводческом пруду. Лодочник ориентировался по каким-то своим особым датчикам, чьи показания интегрировались на паре ПДА, закрепленных стальными скобами на приборной доске. Идя на самых малых оборотах, Лодочник ввел катер в едва намеченную протоку между частоколами сухих стеблей осоки.
Складная колонка с воздушным винтом пока что находилась в лежачем положении, катер плыл в обычном водоизмещающем режиме. Тихонечко бормотал водометный движитель.
Как и следовало ожидать, в трубе премерзко воняло.
Для прогулки на Речной Кордон я облачился во все тот же дорогой комбез СПП-100, в котором вышел из Зоны намедни. Поверх него я надел бронежилет.
На голову Лодочник заставил меня нацепить нелепую шляпу — с обвисшими полями и ремешком, который застегивался под горлом. При этом, судя по весу, шляпа была отлита из железа. А на вид — обычная материя… Еттицкая сила!
— Не снимай ее. Не надо, — велел Лодочник.
Из- за этой шляпы я был лишен удовольствия натянуть на голову противогаз — комплектный от комбеза СПП — и тем отгородиться от внешнего мира. В первую очередь — от вони, царящей в трубе.
Себе на голову Лодочник нахлобучил такую же шляпу. Что же касается защитного комбинезона, то им Лодочник пренебрег, оставшись в своем неромантичном спортивном костюме и куртке из дерьмового кожзама — ни дать ни взять ломщик валюты с провинциального вокзала.
Я все прикидывал, как Лодочник намерен себя вести, если выяснится, что в этой идиотской трубе ржавой каракатицей раскорячился каркас какой-нибудь сеялки-веялки и мы глупейшим образом застрянем. Или если на том конце трубы обнаружится задвижка. Или если…