Игра в поддавки
Шрифт:
— Это и есть шоссе? — осведомляется подползший сзади Вычет.
— Оно самое. Не нравится?
— По-моему, здесь только на воздушной подушке…
Шутник. На самом деле бэтээры нормально катят по этой дороге и гусеничные вездеходы тоже. Ныряют, конечно, в колдобины, но выбираются сами. Грунтовка — она грунтовка и есть, в распутицу на таких немецкие панцирные дивизии вязли. И всё-таки нам лучше двигаться по ней, чем по пересечёнке. Быстрее. И аномалии видны лучше.
Кстати, и путь к ЧАЭС по этому шоссе самый скорый. А главное, кому придёт в голову, что мы нагло топчем
Справа на шоссе никого, слева тоже. Выжидаю, присматриваюсь. Потом командую:
— За мной.
Быстро перебегаем выжженную полосу, с разбега перескакиваем через оплывший кювет…
— Ни с места! Руки за голову! Медленно положить оружие!
Никого называется…
Я выполняю требуемое и только молюсь, чтобы Вычет не вздумал геройствовать. Я уже понял расклад и знаю, что ничего нам не светит, но новички редко отличаются понятливостью во всём. Но зря я боялся — разоружился Вычет, руки поднял. Может, и поживёт ещё…
Из кювета поднимаются трое — все ладные, подтянутые и с эмблемой «Долга» на рукавах. Один из них почему-то без оружия. Что нужно «долговцам» от двух бедных сталкеров?
— У него мачете! — орёт один.
— У меня ещё метательные звёздочки в кармане, — со злостью говорю я. — Только они тупые, наточить забыл.
— Ещё какое оружие? — спрашивает второй, по виду — старший.
— Пистолет в правом кармане куртки.
— А у тебя? — Вопрос адресован Вычету. Тот мотает головой так, что очки едва держатся на конопатом носу.
— Медленно положи пистолет на землю. И мачете тоже.
Жаль расставаться с любимой «береттой», очень хорошее оружие, но геройствовать нет никакого резона, не та ситуация. Все козыри на руках у «долговцев» — мы нарвались на их патруль, и он заметил нас раньше. Заметил и прилёг в канаве, отслеживая наше движение по детектору, а мы сами вышли на ловцов, как последние ротозеи.
Нас бесцеремонно ощупывают и охлопывают, а я молюсь, чтобы Вычет чего не выкинул. Эти молодые, боевиков насмотревшиеся, прекрасно знают, как надо вести себя в такой ситуации: голыми руками положить обоих автоматчиков, да так быстро, чтобы они и понять ничего не успели. Ещё и шеи им свернуть желательно. Но нет, мой напарник тих и послушен. Умница. То ли ждёт фокусов а-ля Стивен Сигал от меня, то ли вообще не увлекался боевиками. В обоих случаях умница. Против нас не сопляки и не остолопы, это сразу видно. Лучше не дёргаться.
— Теперь рюкзаки.
Когда дело — табак, лучше не распускать нюни. Некоторое нахальство, напротив, может принести пользу.
— А что, мужики, «Долг» уже разбоем промышляет? — осведомляюсь я с самым простодушным видом. — Давно я в Зоне не был, от жизни отстал… Какие перемены, а!
Ох, врежут мне сейчас прикладом под дых… Но тут я замечаю лицо третьего, с его головы как раз съехал пятнистый капюшон, и на минуту забываю обо всём на свете.
— Француз! Растудыть твою так и так, Француз! Вот ты где. Живой, бродяга!
Тот не реагирует. Слышит меня, а морда — никакая. Не узнал, что ли?
— Француз, это я, Чемодан! — ору я. — Вот так встреча! Здорово, старый
— Ты его знаешь? — спрашивает меня старший.
— Его-то? Ха! Вместе в Зону ходили. А выпито сколько… Это же Француз!
— Был Француз, — веско поясняет старший, — а теперь Кузаев Павел Леонидович. И даже, собственно, уже не он, а…
Он не договаривает, а у меня мурашки бегут по спине. Зомби? Нет, не зомби…
— Шатун? — спрашиваю шепотом, а сам не могу отвести взгляд от лица моего друга-приятеля. Спокойное лицо, только слишком уж отрешённое. Меня он видит и слышит, но вряд ли понимает, кто я. Ему и не хочется понимать, он забыл, кто он есть сам, и не интересуется, зачем и почему вокруг него что-то происходит.
— Был шатун, пока нам не встретился. Теперь просто дубль.
Что в лоб, что полбу. Мне нет дела до тонкостей их терминологии.
— Француз… — шепчу я, кусая губы. — Эх, Француз…
Его трудно узнать, и не только из-за отрешённого взгляда, которым прежний Француз сроду не отличался. Он не расхристан. Он застёгнут на все пуговицы, подтянут и даже немного щеголеват, насколько это вообще возможно в Зоне. Удивительно то, что он почти не грязен, хоть и вылез только что из кювета. В «Харчах» мне рассказали, Француз, зачем ты в «Долг» пошёл — устал от бардака в вещах, мыслях и жизненных ориентирах, порядок навести захотел. Ну вот и навёл. Эх, Француз…
— Что в контейнере? — перебивает меня старший, а его автомат по-прежнему смотрит мне в солнечное сплетение.
— «Каменный цветок», «бенгальский огонь» и «кровь камня», только-то… — Ох, непросто мне сейчас изобразить слезливую истерику, но я это сделаю. — Что, отнять хотите? Последнее отобрать? Ну грабьте!…
— А что ж так мало? — участливо интересуется старший.
— Не повезло. Да тут и другие ходят… всё уже собрали, наверное.
Только усмешечка мне в ответ, и в это время из канавы, пыхтя, выбирается четвёртый — одутловатый тип в таком же камуфляже, как прочие «долговцы», но оружия при нём не видно. Ох, не сталкер это… А кто?
— Что тут, Виктор? — осведомляется одутловатый. — Знакомые?
Мгновенно отмечаю это обращение — Виктор. Не по прозвищу назвал «долговца» одутловатый тип и не Витей, а Виктором. Ещё не знаю, какие между ними отношения, но это может нам пригодиться.
— Его знакомые. — Кивком головы старший указывает на Француза.
— Что, правда? Это интересно. Вы действительно знали его прежде?
Последний вопрос адресован мне, и я намерен вцепиться в эту соломинку и выплыть.
— Конечно. — Не собираюсь уточнять, что из нас двоих прежнего Француза знал я один.
— Да, любопытно… — Одутловатый морщит лоб, и мне ясно: ищет решение. За главного он у них, что ли?
— Вот и я думаю: что с ними делать? — говорит Виктор. — Они по нашей ориентировке проходят. Категория «А».
Дерьмо! Дерьмо!! Дерьмо!!! Мы опознаны. Не знаю никаких категорий, но понимаю: информация уже точно распространилась по всей Зоне, теперь о нас знает и «Долг». Что у них там полагается по категории «А» — сразу мочить?
— Непрактично, — морщится одутловатый. — Надо доставить их к нам.