Игра в смерть
Шрифт:
— А? Чего такое?
— Деда, это я. Кит.
Я дотянулся до ночника, щелкнул выключателем. Дед вгляделся в мое лицо, уже вполне очнувшись. Испустил долгий вздох:
— Кит! Это ты, Кит… — Опять тряхнул головой и прикрыл глаза снова. — Эх… В этот раз мы почти догнали его.
Дед хохотнул и расслабился, опустив голову на подушку. С усмешкой покосился на часы:
— Старым да малым давно положено спать, не так ли? — Он приложил палец к губам. — Только потише, иначе нам обоим несдобровать, Кит.
— За кем вы гнались? — шепнул
— За малышом Светлячком.
— Что за Светлячок?
— Так его прозвали из-за отблесков на коже, куда падал свет наших фонарей. Он вспыхивал вдруг, пробегая по узким туннелям прямо впереди, отсвечивая как шелковая лента. Какой-то миг, и его уж нет.
— Призрак?
— Маленький такой мальчонка в шортах и рабочих башмаках, которого многие из нас встречали глубоко под землей. Иногда Светлячок просто наблюдал за нами из самых темных уголков шахты, а иногда проскальзывал за спинами, стоило нагнуться за углем.
Дед усмехнулся:
— Если вдруг угасал чей-то фонарь или когда шахтер разворачивал надкушенный бутерброд, мы списывали это на проделки Светлячка. Тот еще проказник, наш малыш Светлячок. Мелькнет вдали — и опять темно.
Он опять заулыбался. Дедовы глаза смотрели прямо в глубь времен, в глубь самой земли.
— Поговаривали, что Светлячка погребло там при одном из обвалов, отрезало от выхода. Он был из тех, кого так и не сумели найти. Кого не вытащили, чтобы похоронить по-человечески. Хотя мы никогда его не боялись. Было в нем нечто симпатичное. Так и хотелось приласкать его, утешить и вынести к свету. — Опять эта улыбка. — Расспроси стариков, что еще живы и не разъехались, они расскажут тебе про нашего Светлячка.
Дед почесал щеку:
— Порой я бегал за ним, всё хотел догнать… Вот как сейчас, во сне, но так и не сумел даже коснуться.
В дальнем конце дома что-то скрипнуло, и дед погасил ночник.
— Обоим несдобровать, Кит, — повторил он шепотом. — По кроватям, лады?
Мы смотрели друг на друга, лунный свет на лицах.
— Бывало, я оставлял Светлячку горсть печенья и чашку воды, — прошептал дед.
— И он забирал их?
— Вроде как, — улыбнулся дед. — Он весь будто соткан был из ярких огоньков и отблескивал шелком… Там, глубоко внизу, в кромешной тьме.
Он стиснул мою руку.
— Я часто гадаю, там ли он еще? До сих пор? — прошептал дед. — Спокойной ночи, внучек.
— И тебе.
Я тихонько вернулся в свою постель, постарался уснуть.
Лежу на омытой лунным светом кровати. Вижу его краешком глаза. Он мерцает в свете луны, замерев в самом углу комнаты.
— Светлячок! — зову я шепотом.
Пытаюсь разглядеть получше, но малец юркий, он шустро отступает, прячась на периферии зрения. Вытягиваю руку — и он сразу тускнеет, растворяется
— Светлячок… — шепчу я, засыпая.
— Светлячок! — зову уже во сне. Он был совсем рядом, переливался искорками прямо впереди. Бросился бежать, и я — вслед за ним. Порой он останавливался и, обернувшись, смотрел на меня. Тогда я мог рассмотреть его шорты, башмаки, тощее тельце, спокойное лицо. Всю ночь я пытался догнать маленького беглеца.
— Светлячок! — звал я его, опять и опять. — Светлячок! Светлячок!
И до самого рассвета он бежал впереди, мерцая в бесконечных туннелях моих тревожных снов.
Восемь
Близился вечер того самого дня, когда часы перевели назад. В одиночестве слоняясь по городу, я встретил у школьных ворот всю компанию: Элли, Бобби, еще кое-кто из ребят. Позади маячила темная фигура: сопровождаемый диким псом Джаксом, Эскью направлялся к реке. Я сбавил шаг. Сердце колотится о ребра, ладони взмокли. Тут меня заметила Элли и, сжав губы, отвернулась. Тогда я направился прямо к ним и встал чуть в сторонке. Ребята, все как один, уставились на меня с подозрением.
— Тебя сюда звали? — прошипел Уилфи Кук.
Бобби расплылся в улыбке.
— Да пускай… — негромко пропел он своим высоким голоском.
Эскью скрылся из глаз. Мы подождали еще.
— Айда, — позвал Бобби, и все вместе мы потянулись через пустырь.
Я плелся сзади: все мешкал и мялся, убеждая себя отступить и, пока не поздно, вернуться домой. Элли вышагивала первой и назад не оборачивалась. Между тем тропинка стала круче, вскарабкалась на холм. Продравшись сквозь высокую траву вдоль реки, мы вышли к логову. Когда же мы собрались кучкой и замерли в мертвой тишине, Джакс коротко гавкнул, и рука Эскью отодвинула в сторону дверную створку. Джон высунул голову наружу и обвел наши лица взглядом. Заулыбался, встретившись со мной глазами.
— Входите, — пригласил он.
Я спустился последним и, подражая остальным, присел на корточки спиною к стене. Эскью вернул створку на прежнее место и, прикурив сигарету, разлил воду по кружкам.
— В нашей игре участвует новичок, — заметил он.
Все, кроме Элли, повернулись поглядеть на меня.
Я видел пляшущие в глазах огоньки, слышал сдавленный смех. Кружка дрогнула в моей руке и упала.
— Он струсил! — шепнула Луиза.
Кто-то захихикал. Эскью прошептал: «Тишина!» и окинул логово быстрым взглядом.
— Что нам делать с ним? — вопросил он.
— Содрать с него кожу! — свистящим шепотом сказал Бобби.
— Загнать иглы ему под ногти? — предложила Луиза.
— Превратить в зомби, — прошептал Дот.
Элли сидела напротив, потупив глаза.
Эскью фыркнул.
— Но что мы сделаем на самом деле?
Они втянули в себя воздух и, по примеру Эскью, нараспев произнесли:
— Мы будем рады новичку.
— Что он должен хранить? — спросил Эскью.
— Тайну, — дружно ответили остальные.