Игра в зеркала
Шрифт:
Прав был Эрик. Сегодня мы имеем предтечу второго Распада, как бы его не назвали сейчас.
Я поняла это в первый же год после свершившегося даже без руководителя переворота, когда на неожиданно появившуюся наживку жадно кинулись все. Полагаю, без этого детонатора наш заряд замедленного действия сработал бы лет через сорок-пятьдесят. Но сработал бы. Это я тоже поняла в тот самый год. Эрик планировал уничтожить Корпус быстро, одним ударом, чтобы «заряд» исчез до того, как вызовет войну, но… Кто знает, в каких отношениях богиня судьбы была с его матерью — уж слишком часто он получал
Так вышло… Эти слова я повторяла себе день за днем, пытаясь исправить то, что уже не подлежало исправлению.
Распад вернулся в новом обличье. Вернулась и я. Спустя пятьсот лет, измененная, но не сменившая имя. Вира Нейн. Как и прежде, хозяйка Отчуждения.
Меня здесь помнили, самые долгоживущие — видели своими глазами. Полузабытое имя вновь гремело на Переферии, крошечный флот становился на ноги. Меня гнали вперед вина, долги и собственный разум, кричащий, что мир может не пережить войну, освященную самой Мар, яар. Мне не было дела до мира, но до него было дело другому… И я упорно ползу вверх, срывая ногти, сбивая пальцы в кровь, но ползу.
Четыре года.
Хороший срок, чтобы возродить почти империю.
— К вам уже выстроилась очередь, капитан, — Чезе дергает себя одной рукой за отросшую челку, второй прижимая органайзер к боку. — И она начинает рычать.
— Это на тебя-то? Выстройте по рангу, и пусть начинают заходить через десять минут. Изъявления неземной радости от моего лицезрения — отсеять к бесовой бабушке, — прохожу в галантно распахнутую «черную» дверь, но на пороге оборачиваюсь: — И, между прочим, на Талее у меня был вполне рабочий центр связи.
Чезе неуставно хмыкает, изображает подобие салюта и скрывается за поворотом — тасовать старших офицеров.
Закрываю дверь, делаю несколько шагов впотьмах, пока этот сектор «мамы» не сообразит расконсервироваться и включить свет. Ну что, дружок, вот мы и снова встретились…
Обвожу глазами кабинет, заново знакомясь с лучшим другом. Провожу пальцами по лакированным полкам натурального дерева, почти теплому камню декоративного столика, стенам, забраным шершаво-шелковистыми панелями цвета бледного солнца… Сажусь за стол. Прямо перед глазами, рядом с канцелярским набором, тихим ровным светом мерцает гроздь кристаллов сианита. Ей чуть больше четырех лет — я снова, как ребенок, усердно ращу своего первого в новой жизни Солнечного Зверя. Пешш ехидно улыбается и говорит, что и без того знал, что от этого подарка я впаду в детство.
Над левым плечом, иногда касаясь распущенных волос, висит связка порванных, переплетенных цепочек и ремешков, на которых покачиваются, временами звякая друг о друга, амулеты. Металлические кругляши увиты крылатыми змеями, как и оправа алого камня-капельки.
И по этому поводу никто и никогда ничего не говорит.
Раздается деликатный стук в дверь. Ну, боги, пребудьте со мной. Впускаю первого посетителя, он же — второй помощник, заведующий «полевыми работами». Разговор несется по накатанной колее моих многочисленных отлучек, как будто и не было многочасовых переговоров по дальней связи, ради которой меня постоянно дергали на другой конец острова.
Потерь нет, прибытков, впрочем, тоже. Финансовый вопрос
Следующий. Гм. Разведка. Давлю, как и обещала. Разведка сопротивляется, требуя расставить приоритеты. В который раз за последний сезон обещаю себе наконец разделить ее на два ведомства и перестать трепать нервы. Всем.
Глава службы вываливает передо мной груду протоколов, донесений и «экстрактов» аналитиков (по моему мнению, хватило бы и последних) и требует составить инструкции, и побыстрее. Киваю, запрятываю документы в стол и задумываюсь, наблюдая, как офицер чеканным шагом идет к двери. Хороший служака, опытный, честный. Из тех, по ком в свое время паровым катком проехался Корпус. Теперь вот служит мне. Мстит.
Инструкции… Очередная бессонная ночь над политической картой Галактики с воспаленными глазами, контейнерами тонизирующего пойла и полдесятком аналитиков.
Я — не Филин, я не могу воевать с целым миром и выиграть эту войну. Чтобы открыто выступать против Корпуса, нужно набирать жирок еще как минимум лет десять-пятнадцать, которых у мира уже нет. Сияющая занимается мелкими пакостями политического рода, надеясь хоть на какие-то сдвиги, тщательно полощет на ветру свое имя, делая из него стяг для униженных и угнетенных и… как и прежде, старательно чистит все корабли конторы, подошедших слишком близко к зоне ее влияния, сочетая моральную атаку с материальной. Корпус ощутимо бесится, и я считаю это своей личной победой.
Вира Нейн начинала пираткой, пираткой и умрет, тем более, что больше ничего я толком не умею, а финансовый вопрос куда как весомее этического, ведь лаборатории, уже почти давшие нам корабли, до сих пор скорее поглощают кредиты, чем их выдают. Как оказалось, они были записаны на мое имя…
Однако первые результаты уже появились, и я надеюсь на лучшее. Переговоры с Ожерельем на выдачу кое-каких сведений уже ведутся, и имя мое вместе с прилагающимся к нему влиянием стоит на стороне Союзников. Но я ни с кем не буду вступать в союз. Никогда.
Итак, инструкции… Будут вам инструкции.
— Следующий!
Визитеры идут и идут нескончаемым потоком, и ни одного не удается выгнать под предлогом неважности дела. Сколько есть — все мои.
К концу дня ощущаю себя совершенно измочаленной, даже Кит боится подходить к злобно рычащей тете. Чезе смеется, поит тонизирующим коктейлем и напоминает, что я задолжала разведке инструкции.
Рычу. Безрезультатно.
Главное достоинство Первого помощника — заставить своего капитана делать то, то он заставить себя сделать не в состоянии.
В непрекращающейся круговерти проходит неделя. Другая. К исходу третьей напряжение наконец спадает вместе с количеством курсирующих между флагманом и прочими кораблями курьерских ботов.
Можно двигаться. Я задаю курс на Станайю — флагману все равно, куда лететь, лишь бы не оставаться на месте, а ребенка надо наконец доставить к родным. Он и так уже болтается при мне полгода.
Станайя… Я надеялась на долгое путешествие, а месяц промелькнул, словно сон. Я надеялась закрыться делами, а они все никак не шли в голову.